Свояк Сергей СергеевичВасилий ШукшинК Андрею Кочуганову приехали гости: женина сестра с мужем. Сестру жены зовут Роза, мужа ее – Сергеем; Сергей Сергеич, так он представился, смуглый, курносый, с круглыми, бутылочного цвета глазами.Сестры всплакнули на радостях и поскорей ушли в горницу и унесли туда чемоданы. – Ну, теперь полдня будут тряпки разглядывать, – сказал Сергей Сергеич снисходительно, но не без гордости – тряпок было много. С таким видом вытаскивают, будучи в отпуске дома, молодые лейтенанты червонцы из кармана. Но тех извиняет молодость, этот – сорокалетний – гордился со смаком. Свояки закурили. – На сколь? – спросил Андрей. – У нас отпуск большой, мы же – льготники. – И опять гордость, высокомерие. Живого места нет на человеке – весь как лоскутное одеяло, и каждый лоскут кричит и хвалится. – На особом положении. – На каком таком особом? – В смысле зарплаты и отпуска. – Что, очень большая зарплата? Свояк Сергей Сергеич посмеялся неведению Андрея. – У меня, например, выходит до четырехсот. Свояк Андрей удивился: – Ого-го! – Сколько у вас тут профессор получает? – Где? – Ну, здесь, на Большой земле. – А я откуда знаю сколько. – Самый высокооплачиваемый профессор получает пятьсот рублей. Максимум. – Ну. И что? – А я пять классов кончил, шестой коридор… – Свояк Сергей Сергеич опять посмеялся. – Вот так и живем. – Значит, хорошо. Это хорошо. – Не жалуемся. Тут отдохнуть-то хоть можно? Андрей пожал плечами. – Так… а чего, поди? Отдохнуть, по-моему, везде можно. – Не скажи. Я говорил своей: поедем в Ялту! Нет, говорит, домой охота. Ну, поедем домой, если такой нетерпеж. Я, как правило, в Ялте отдыхаю. Не люблю в этих деревнях: в магазине ничего нет… Сейчас по дороге зашел в ваш магазин: "Дайте, говорю, шампанского". Она на меня – как баран на новые ворота: "Какого шаньпанскыва?" – "Ну, обыкновенного, говорю, сухого, полусухого, сладкого, полусладкого… Какое у вас есть?" – "Никакого". Вина хорошего и то нет. Одна сивуха. Андрей поднялся: – Пойду дровишек поколю. Банешку-то надо, наверно, протопить? – Баню – это хорошо. У вас по-черному? – По-черному. – Вот это хорошо! Некоторые удивляются: ты любишь по-черному? А я люблю. Хорошо, дымком пахнет. Воды только натаскай побольше. Андрей вышел на двор. Вскоре вышла жена Соня. – Ох и навезли! – заговорила она восторженно и с каким-то святым благоговением. – Мне два платка вот таких – цветастые, с тистями, платье атласное, две скатерки, тоже с тистями… – Ты вот чего… "С тистями"… Воду надо таскать, – заметил Андрей. – Свояк любит, чтоб воды было навалом. – Господи, да я для них!.. И ты, Андрей, уж постарайся. Да повеселей будь, а то ходишь, как этот… бурелом какой-то. Подумают, что мы не рады. А я без ума радешенька. Ох, шали!.. Во сне таких сроду не видывала. Живут же люди. Мылись в бане уже затемно. Свояк Сергей Сергеич парился отменно, тазами лил на себя воду, стонал блаженно… Андрея поразило обилие наколок на его сухопаром теле. – Тянул! – весело сообщил Сергей Сергеич, когда Андрей спросил о наколках. – Четыре года… По молодости. Брат в сельпо работал, везли товар в лавку… Ху! Кха!.. Я в одном месте запрыгнул в машину, сбросил два тюка крепдешина – попались. Ну-ка, подай ковшичек. Андрей подал. Сергей Сергеич опять неистово начал хлестаться, опять закряхтел, застонал… – Ну и как? – А? – С крепдешином-то? – Я ж говорю: попались. Вломили: мне четыре, брату семь… Не посмотрели на его ордена. У него орденов двенадцать штук было. С медалями. – А брата-то за что? – Так он же научил-то! Меня на первом же допросе раскололи. Но он, правда, не досидел, пять лет только – под амнистию попал… Ну-ка кинь еще! Сразу два! – Тебе ничего, плохо не будет? – Ерунда! Давай. Каменка зло фыркнула, крутой, яростный пар клубом ударил в потолок, оттуда кинулся вниз… Андрей присел на корточки. Свояк мучился на полке, извивался, мелькало в полутьме его смуглое расписное тело. Наконец он свалился оттуда и выполз в предбанник отдышаться. Андрей на минуту влез на полок, постегал маленько ноги, поясницу – не любитель был париться. Тоже слез на пол. – Иди покурим, – позвал Сергей Сергеич. Закурили в прохладном предбаннике. Свояк – опять за свое: – Ну, а как, например, можно отдохнуть? – Ну, елки зеленые! – изумился Андрей. – Ну, лежи, плюй в потолок… Кино привозят. Рыбачь ходи… "Как отдохнуть"… – Рыбешка есть в реке? – Мало. Ребята вверх заплывают, там вроде получше. – А лодка есть? – Есть. Только без мотора. – Почему? Моторов нету? – Моторы-то есть – вон, бери в магазине… Грошей нет. – А у меня "ИЖ": в субботу часика в четыре утра выеду, как дам по тракту сотенку в час!.. Зверь! Мы на озера ездим рыбачить. – Добываете? – Ну, чтобы зря не трепаться: по полмешка привожу. Розка не знает, куда девать. И жарит, и солит, и уха идет… Но в основном огород удобряем. – Во?! – удивился Андрей. – Да. Я лук репчатый уважаю, у меня теплица есть, я туда – толченой рыбы… Знаешь, какой лук растет! Ни у кого в поселке такого лука нет. Вот такой вот!.. Аж сладкий, гад. А счас на очередь на "Волгу" стал. Советовали "Фиат" подождать, но, я думаю, они с этим "Фиатом" еще лет пять провозятся, а я за это время "Волгу" получу. Кха. Нешто еще разок слазить? Пойду шваркнусь… Потом мылись женщины. А мужчины в это время сидели за бутылкой "калгановой" и… поругались. Свояк начал опять хвастаться, как у него складно все получается в жизни… И вдруг стал упрекать Андрея в неумении жить. – И телевизора даже нету? – Нету. – Ну-у, слушай, ты уж совсем какой-то малахольный мужик. Неужели уж телевизор нельзя купить? Андрей обиделся. – Не все же профессорское жалованье получают… – Но телевизор-то можно купить! – Да на кой он мне… нужен-то? И "Фиат" тоже не нужен. Понял? А если ты мне всякие замечания будешь делать, то я иначе могу поговорить… – Как? – Так. Узнаешь. – Нет, как? Мм? – Перелобаню разок, и все. – Да? – А чего ты?.. Приехал, понимаешь, только и слышно: это нехорошо, то не нравится!.. Я тебя не звал сюда. А приехал – значит, помалкивай. И будь человеком. – Значит, ты предлагаешь так: даже если я увижу недостаток, все равно я должен говорить, что это хорошо? Да? – Я виноват, что в лавке нет шампанского? Для чего оно здесь шампанское-то? У нас его сроду никто не пьет. – Я тебе не про шампанское, а про телевизор замечание сделал. Я могу и "калгановой" выпить. – А у тебя, например, комбайн есть? – Какой комбайн? – Обыкновенный, которым жнут. – Зачем он мне? – Вот так же и мне телевизор не нужен, как тебе комбайн. Но я же не делаю тебе замечание, что у тебя комбайна нет… – Но телевизор-то – это же первая необходимость! У тя же сын растет: вместо того чтобы огороды шерстить по вечерам, он будет телевизор смотреть. Андрей помолчал. – Вон у меня лук репчатый есть – целые вязанки висят… Хочешь? – Нет, ты все-таки малахольный. Не обижайся, конечно… Андрей долго смотрел, не мигая, на свояка. – Еще раз обзовешь… вот видал? Сразу между глаз закатаю. – Да? – свояк оживился. – А ты знаешь, что моя правая срабатывает еще до того, как я успею сообразить. Вот видишь – нос? – Он нажал пальцем на свою кнопку. – Сломан… Отчим сломал. Ты знаешь, как мы его с братом катали, когда подросли? Как хотели… Бывало, подойду, о так от – рраз! Сергей Сергеич хотел показать, куда он бил отчима, потянулся, но неожиданно сработала правая Андрея – свояк слетел со стула и громко заматерился. – Я ж те показать хотел! От паразит-то, в душу тя, в печень, понимаешь!.. В рот пароход! – Свояк сидел на полу, тер лоб ладонью, а другой махал в воздухе, объяснял: – Я же те хотел показать, а ты думал… – Два молодых оглоеда – на старого человека, – сказал Андрей. Ему стало совестно, что поторопился: он в самом деле решил, что свояк хочет его ударить, когда потянулся с кулаком. – И не стыдно? – Ты же не знаешь, как он нас молотил! Ты же… В это время в сенях стукнула дверь – свояк вскочил с пола и быстро-быстро заговорил: – Андрюха!.. В рот пароход! Молчи! Мы – сидим, пьем "калгановую"… Ничего не было! Понял? А то я горю, понял? Она мне, сука, устроит отдых… Лады? Мы – сидим, мирно пьем "калгановую". – Свояк быстренько набулькал две рюмки, сел за стол. Когда сестры вошли в избу, свояки чокались. – А-а! – закричал Сергей Сергеич. – С легким паром! – Ты, я смотрю, уже полегчал? – миролюбиво заметила Роза. – Ничего? – Все в порядке, все в порядке, – поспешил Сергей Сергеич. – Спроси свояка. – Все в порядке, – подтвердил Андрей. – Чего нас-то не ждете, – упрекнула Соня. Но так, проформы ради упрекнула: у женщин было преотличное настроение. Скоро все четверо дружно пели за столом. Запевал свояк тонким, дрожащим голосом… И при этом закрывал глаза и мелко тряс головой. Я знаю, меня ты не ждешь И писем моих не читаешь… Все подхватывали: Встречать ты меня не придешь, А если придешь, не узнаешь. Ох, встречать ты меня не приде-ешь… Андрей не знал слов и поджидал, когда разок споют свояк и Роза, а потом уж со всеми вместе грустно гудел. Ему очень нравилась песня, и он в душе очень жалел, что ударил свояка. А на другой день свояк выкинул шутку, которую Андрей не понял до конца, не понял – зачем? Андрей возвращался вечером с работы… Свояк ждал его у ворот на скамеечке. Увидев Андрея, он встал, сунул руки в карманы брюк и очень самонадеянно опять прищурился. Спросил: – Ну что, малахольный?.. Отработал? Андрей ушам своим не поверил. – Ты опять? – с угрозой протянул Андрей. – Следуйте за мной, гражданин! – И свояк пошел, не оглядываясь, к сараю. – Чего ты? – не двигался с места Андрей. – Иди, кому говорят? – прикрикнул свояк. – Действительно, малахольный. Андрей оглянулся – никого в ограде нет. Он пошел к свояку. Вид его не обещал ничего хорошего. Свояк распахнул дверь сарая… А там, на плахе, масляно поблескивая смазкой, лежал… лодочный мотор. Новенький, только из сельмага. Свояк пнул его носком ботинка. – Бери, ставь на лодку. – Как?.. – Говори "спасибо" и уноси, пока я не раздумал? Понял? Дарю. – Как же так? – все не мог понять Андрей. Свояк засмеялся, довольный. – Вот так… Чего рот разинул? От малахольный-то… Бери – твой! – Он же дорого стоит, – сказал Андрей. – Куда к черту… Сергей Сергеич подошел к Андрею, больно – со злинкой – похлопал его по щеке. – Бери… Я их не таких десяток могу купить. Помни Серьгу Неверова! Пошли. Когда Андрей переступил порожек сарая, свояк Сергей Сергеич вдруг запрыгнул ему на спину и закричал весело: – Ну-ка – вмах!.. До крыльца. – Брось!.. – Андрей передернул плечами. – Ну? Свояк сидел крепко. – Ну, до крыльца! Ну? – Сергей Сергеич от нетерпения пришпорил в бока Андрею. – Ну!.. Шутейно же. Гоп! Гоп!.. Аллюром! Что, трудно, что ли! Проклятый мотор! Черт его подсунул, не иначе. Стерва металлическая… Андрей у крыльца чуть не сбросил свояка через голову, чуть не зашиб его об ступеньки, потому что тот, когда скакали, еще и орал: – Еге-ей! Скакал казак через долину!.. Гоп! Гоп!.. К счастью, никто не вышел из дома, и с улицы тоже не было видно, на ком это скачет гость Кочугановых "через долину". Андрей пошел в дом, пинком расхлобыстнул дверь… На столе – увидел – стояла опять "калгановая", вкусно пахло жареным мясом… В избе было чистенько прибрано, мурлыкало радио, жена Соня, довольная сверх всякой меры, суетилась в кути… Да черт с ним, что прокатил на спине! Что, действительно, трудно, что ли? Зато теперь – с мотором, будь он проклят. – Ну, как мотор-то? – спросила Соня. – О так от!.. – выскочил вперед Сергей Сергеич. – О так от уставился на него и смо-отрит. Умора!.. – Свояк и Соня засмеялись, довольные. – Я говорю: бери скорей, пока не раздумал! А то ведь раздумаю!.. Ну, давай по рюмочке "калгановой" – с обновкой. Чего стоишь? Не очухался еще? – Свояк опять засмеялся. И пошел к столу. Он снова наладился на тот тон, с каким приехал вчера. Странный он все-таки человек… Можно сказать, необычный. |