Знаменитая Кирилловская церковь в Киеве давно превращена в музей. Сколько раз я заходил в нее, чтобы полюбоваться иконостасом кисти Михаила Врубеля, но в этот вечер впервые услыхал, как звучит в ее стенах служба (да и сами стены, думаю, порядком от этого поотвыкли). Причем не просто служба, а чин освящения иконы — на короткое мгновение можно было даже представить, что церковь как бы возрождается для истинного своего предназначения. Но иллюзия быстро исчезла, стоило лишь, открыв глаза, увидеть киношников с аппаратурой и массовку, которую готовили к съемке.
Шла запись фонограммы к финалу картины «Этюды о Врубеле». Хотя саму службу не снимали, священники отказались просто так «петь», потребовали, чтобы перед алтарем -находилось все, что положено для ритуала, надели ризы, зажгли кадильницу.
В стороне я заметил Ольгу Гобзеву в костюме и гриме Эмилии Праховой, тайной любви Михаила Врубеля,— говорят, именно ее он изобразил в облике Богоматери для Кирилловской церкви.
Скоро, по окончании записи, начнется ночная съемка— знакомых лиц становится все больше. Вот во фраках — Анатолий Ромашин и Борис Хмельницкий (меценат Адриан Прахов и близкий друг Врубеля Семен Гайдук). Алексей Сафонов — неузнаваемый в гриме Васнецова, главного конкурента Врубеля в борьбе за право расписывать Владимирский собор.
И, наконец, сам Михаил Врубель — Давид Гиоргобиани, прославившийся в «Покаянии», где, заметим, тоже играл художника. Интересно наблюдать, как обретают плоть давнишние замыслы: впервые режиссер Леонид Осыка рассказал мне об этих персонажах уже лет восемь назад, сам же он шел к фильму о Врубеле вдвое дольше. Замысел этот время от времени возникал в темпланах Студии имени А. П. Довженко, но в реальность его осуществления никто не верил. Отпугивала сама личность Врубеля — слишком сложная и противоречивая. Копаться в противоречиях было не в обычае застойной нашей эпохи, а спрямлять их, как положено, Осыка, очевидно, не собирался.
Сценарий Осыка предложил написать Сергею Параджанову. В 60-е годы сама история кино поставила рядом их имена: «Тени забытых предков» Параджанова и «Каменный крест» Осыки, возродив украинский поэтический кинематограф, прославились на весь мир. Сегодня, когда в украинском кино резко обозначилась тенденция к продолжению традиций 60-х, соединение этих имен в одной картине — событие закономерное и многообещающее.
Группа успела провести съемки во время празднования 1000-летия крещения Руси. Я видел этот материал. Величественный крестный ход, яркие хоругви под проливным дождем, толпы, переполняющие Владимирский собор... И в толпе исполнители главных ролей — без грима, в современных костюмах,— узнаваемые, современные лица.
А в январе, когда пишутся эти строки, пришло известие, что фильм остановлен. Что, опять, как в старые времена, силовое вмешательство бдительного чиновничьего аппарата? Ничуть не бывало. Наоборот, кто только не давил на режиссера «сверху», чтобы он продолжал съемки, а он отказался. Сам.
Запуская «Этюды» в производство, Осыка рассчитывал получить госзаказ на эту картину (а это в два раза больше денег, чем обычно, возможность пригласить лучших специалистов и т. п.). Картина сложная, костюмная, убеждал режиссер, требуется воссоздание материальной среды ушедшей эпохи. Но госзаказа не последовало. Понимая, что на обычные четыреста тысяч этот фильм снять невозможно, Осыка пустился на поиски денег. Буквально на паперти стоял: дал интервью местному телевидению на фоне Владимирского собора с просьбой ко всем, кто может, пожертвовать или одолжить деньги на фильм. Многие откликнулись, но возникла новая проблема: группа, оказывается, не имеет права открыть собственный счет, на который желающие могли бы переводить деньги. Можно перевести киностудии в целом, а она уж распорядится ими, как хочет. Такой вариант киногруппу не устраивал.
Наконец, решили: закрыть одну картину и передать ее деньги «Этюдам о Врубеле» (такое право теперь дано каждому из трех объединений художественных фильмов, на которые разделилась Студия имени А. П. Довженко). Но пока тянули с финансами, ушла весенне-летняя натура. Северный неф Кирилловской церкви дал трещину, начинается ремонт, снимать нельзя. Успенский собор в Чернигове, который должен был изображать в фильме Владимирский собор до его росписи, внезапно тоже стал недоступен: там обнаружили под слоем штукатурки уникальные фрески, которые теперь будут расчищать.
Фильм, что называется, «законсервирован». Съемки остановлены, группа распущена. Леонид Осыка сейчас монтирует материал, ищет другой собор взамен черниговского. И даже, по его словам, отчасти рад передышке: есть возможность спокойно обдумать сделанное.
Андрей Дементьев
"Советский экран" № 4, 1989 год
