«Проснувшись однажды утром после беспокойного сна, Грегор Замза обнаружил, что он у себя в постели превратился в страшное насекомое. Лежа на панцирнотвердой спине, он видел, стоило ему приподнять голову, свой коричневый, выпуклый, разделенный дугообразными чешуйками живот, на верхушке которого еле держалось готовое вот-вот окончательно сползти одеяло. Его многочисленные, убого тонкие по сравнению с остальным телом ножки беспомощно копошились у него перед глазами…»
Так, кажется, начинается один из самых душераздирающих рассказов Франца Кафки.
Фильм «Превращение» Валерий Фокин решил начать гораздо раньше самого превращения. Начинается все с прибытия поезда, вместе с которым домой возвращается Грегор Замза в исполнении Евгения Миронова. Позднее режиссер признавался, что некоторые эпизоды взяты из других произведений великого представителя «пражской школы».
Кстати, этим рассказом интересовались и интересуются не только киношники. Например, детальное описание насекомого привлекает к себе энтомологов, и один из них – великий русский писатель Владимир Набоков, страстно увлекавшийся жизнью насекомых, - доказал, что в произведении описан именно жук, а не паук или таракан, как принято считать:
«В кого так внезапно превратился невзрачный коммивояжер, бедняга Грегор? Явно в представителя членистоногих (Arthropoda), к которым принадлежат насекомые, пауки, многоножки и ракообразные. Если "многочисленных ножек", упомянутых вначале, больше шести, то с зоологической точки зрения Грегор не насекомое. Но мне представляется, что человек, проснувшийся на спине и обнаруживший у себя шесть колеблющихся в воздухе ножек, вполне может счесть, что шесть - это "много". Предположим поэтому, что у Грегора шесть ног, что он насекомое. Следующий вопрос: какое насекомое? Комментаторы говорят "таракан", что, разумеется, лишено смысла. Таракан - насекомое плоское, с крупными ножками, а Грегор отнюдь не плоский: он выпуклый сверху и снизу, со спины и с брюшка, и ножки у него маленькие. Он похож на таракана лишь в одном отношении: у него коричневая окраска. Вот и все. Зато у него громадный выпуклый живот, разделенный на сегменты, и твердая округлая спина, что наводит на мысль о надкрыльях. У жуков под надкрыльями скрыты хлипкие крылышки, и, выпустив их, жук может преодолевать в неуклюжем полете многие километры. Любопытно, что жук Грегор так и не узнал, что под жестким покровом на спине у него есть крылья… Кроме того, у Грегора имеются сильные челюсти - жвалы. С помощью этих органов, поднявшись на задние ножки (на третью, сильную пару ножек), он поворачивает ключ в замке. Таким образом, мы получаем представление о длине его тела - около метра. По ходу рассказа он постепенно приучается пользоваться своими конечностями и усиками. Это коричневый, выпуклый, весьма толстый жук размером с собаку… В оригинале старая служанка-поденщица называет его Mistkafer - "навозным жуком". Ясно, что добрая женщина прибавляет этот эпитет из дружеского расположения. Строго говоря, он не навозный жук. Он просто большой жук».
Владимир Набоков детально рассмотрел не только строение жука, но и структуру всего рассказа в целом. Он был не согласен ни со святостью Кафки, на которую неоднократно указывал друг писателя Макс Брод, спасший все его произведения от огня; ни с фрейдисткими мотивами рассказа (кстати, и сам Кафка нелестно отзывался об учении Фрейда). Писатель предложил другую трактовку рассказа, которая заключается в противостоянии главного героя-гения с окружающей его посредственностью…
Мне кажется, и Фокин, и Миронов, и – ранее – Райкин (когда они с Фокиным создавали Грегора Замзу на сцене «Сатирикона») интересовались мнением русского писателя, но они пошли по другому пути – их увлекли взаимоотношения между героями новеллы. Ведь человек остался человеком, хоть и приобрел жучиный облик, и он все также хочет общаться с родными людьми: отцом, матерью, сестрой...
Что радует – фильм получился. Даже некая театральность идет ему на пользу. Режиссер отказался от предложения сделать из такого благодатного материала ужастик с компьютерными эффектами. Все, как и в спектакле, держится на игре актера. Но если Константину Райкину было несложно сыграть жука (он стал знаменит своими «превращениями» еще в стенах Щуки), то Евгению Миронову пришлось туго. А ведь по фильму и не скажешь, как ему трудно давалась эта роль. Когда видишь его Замзу, то ни секунды не сомневаешься, что перед тобой жук, а не человек-паук, лазающий по стенам.
Но в фильме занят не только Миронов, в нем раскрыли новые возможности своего дарования Наталья Швец, Татьяна Лаврова, Игорь Кваша, Авангард Леонтьев, Людмила Полякова (это ее героиня называет Замзу "навозным жуком"). Они подчеркнули убогость окружавшей героя обстановки и абсурдность всей ситуации. Кроме филигранной актерской техники, в фильме немаловажную роль сыграли каскадерские и павильонные приспособления, они придали ему цельность и остроту.
Явной удачей картины является и то, что некоторые сцены были сняты в «сердце» произведений Кафки – Праге. Особенно пробирает эпизод на старом кладбище – на нем похоронен сам автор «Превращения»…
Этот фильм, завоевавший Гран-При девятого кинофестиваля «Литература и кино», был показан недавно по ТВ буквально через день после американской ленты «Земля против Паука», созданной при участии знаменитого мастера грима Стэна Уинстона. Это две стороны одной медали (ведь в них говорится об одном и том же – о человечности): орел – русская картина, решка – иностранная поделка…
Кафку пытались перенести на экран довольно часто, если учитывать специфичность его прозы. Один только «Замок» воплощался в кинокадры десяток раз. Среди этих попыток можно выделить грузинский «Замок» Дато Джанелидзе, снятый в 1990-1993 годах; украинскую ; швейцарско-немецкий «Замок» Рудольфа Нольте, появившийся при участии мужа Натальи Андрейченко – Максимилиана Шелла в 1968 году. А у нас «Замок» появился с тяжелой руки Алексея Балабанова в 1994 году. И эта лента, похоже, - самая лучшая экранизация этого странного романа, хотя в ней очень остро чувствуется сатира не на общество в целом, а на кинопроизводство. Балабановский Землемер в исполнении Николая Стоцкого – это сам режиссер, пытающийся пробиться к начальникам и сделать свое кино, не «папочкино» и не «народное» - свое, родное… Визуальный ряд связывает нас с картинами Брейгеля, музыка Сергея Курехина приближена к средневековой, и блестящие роли Сухорукова и Германа вызывают также свои ассоциации. Для Балабанова – это кино про кино, а для зрителя – очередная постмодернисткая головоломка.
С экранизацией «Процесса» все гораздо сложнее…
В 1962 году Кафку впервые в истории кинематографа экранизировал великий Орсон Уэллс. Сам он считал «Процесс» своим лучшим фильмом, и многие, увидев его интерпретацию, отказались от попыток экранизировать – настолько сильно соответствует духу Кафки этот фильм (пусть и вольно трактующий текст). Да и роль Йозефа К. трудно сделать лучше, чем это сделал Энтони Перкинс. Лишь спустя 30 лет появилась новая попытка с участием Кайла Маклоклена и Энтони Хопкинса, и она никого не впечатлила.
Кроме этих фильмов, существуют также «В исправительной колонии» Рауля Руиса; «Певица Жозефина и мышиный народ» Сергея Маслобойщикова, созданная по мотивам рассказов и романа «Америка» в 1994 году; фантазия Стивена Содерберга «Кафка» с Джереми Айронсом; «Интервью» Федерико Феллини, в котором великий режиссер готовится к съемкам все той же «Америки»; и другие, но менее приметные, фильмы.
Макс
