Где-то под самый конец нашей беседы не без гордости Николай Афанасьевич признался: «Так у меня и кортик именной есть». «Покажите». Принес небольшую коробочку. А в коробке золотого блеску острый-преострый, с настоящей рубиновой звездочкой на тыльной части эфески морской кортик. К кортику и документ приложен — пожелтевший, но целехонький: приказ министра обороны СССР от 20 февраля 1961 года. «В связи с пятидесятилетием и отмечая большие заслуги в создании фильмов на военно-патриотическую тему объявляю благодарность и награждаю именным кортиком». Подпись: «Р. Я. Малиновский». Тогда я и про другие регалии спросила. У Крючкова их немало. Лауреат Государственной премии. Награжден орденом Ленина, орденом Октябрьской Революции, орденом Красной Звезды, тремя орденами Трудового Красного Знамени... И то сказать, человек с 1933 года в кинематографе. Сколько сыграно за эти годы!
Лет десять назад, только что отснявшись у И. Хейфица в «Дне счастья», Крючков сказал: «Вот догоню Габена, сыграю в сотом фильме, и баста. Вплотную займусь рыбалкой». С тех пор новых ролей набежало порядочно.
- Как я воевал на экране? — переспрашивает Крючков, закуривая «беломорину».— Да все мои герои, даже гражданские, в прошлом воевали илг служили в армии. На всех границах, на всез фронтах и в гражданскую и в Отечественную, ведь наша «война народная» от штурма Зимнего до взятия рейхстага длилась... Побывал я во всех родах войск — от авиации до морского флота. И разведчиком был и танкистом. И генералом был, и офицером, и старшиной, и сержантом, и простым солдатом, и партизаном. Может, это прозвучит нескромно, но мне кажется, мои герои всегда оказывались нужными, незаменимыми в своем деле людьми, незаурядными характерами... Когда кортик мне вручали, я сказал Малиновскому: «Всех переиграл, только вот ракетчика не довелось». А Родион Яковлевич утешил: «Ну, маршала ракетного еще успеешь».
Крючков — удивительный человек. Знаменитый, всеми уважаемый артист, живая история советского кино, где бы он ни появился — в коридоре Театра-студии киноактера, в гримерной, а иногда и просто на улице,— сразу же, откуда ни возьмись, вокруг него друзья, радостные восклицания, взрывы хохота: веселый, общительный, излучающий неповторимое «крючковское» обаяние (ничуть не меркнущее с годами), он всем интересен и без всякого «снисхождения» доступен. А как он рассказывает! «Николай Афанасьевич, напишите для нашего журнала...» «Не-е-ет. Я только в устном жанре, как Андроников. Лучше сами записывайте».
— Значит, как я воевал... Был такой фильм «Яков Свердлов». Вот там я играл лупоглазого парнишку — Трофимов его фамилия,— который приезжал из деревни на Нижегородскую ярмарку, босой, голодный. А на ярмарке аттракцион представляли, сапоги разыгрывали. Хозяин привязал сапоги на самую верхушку высокого столба, кто залезет, снимет — тот и получит. Купил Трофимов на последний полтинник билет и полез за сапогами. Лез, лез да сорвался. Чуть не заплакал от горя. Тут другой охотник до сапог нашелся. Невысокий такой, шустренький. Добрался он до верхушки, забрал сапоги. А потом Трофимову их отдает... Так парнишка познакомился с Яковом Михайловичем Свердловым, который вывел его на путь борьбы за счастье народное. Потом послал на Украинский фронт. Стал Трофимов комиссаром Красной Армии, так и не вылезал больше (а вместе с ним и я) из военных сапог, не снимал шинели.
Вышла эта картина перед самой войной. До этого я уже снялся и в «Окраине», одной из самых любимых моих картин (там Сеньку-сапожника играл, он тоже в окопах первой мировой свое отвоевал), и в «Возвращении Максима» солдата сыграл, и в «Человеке с ружьем» — тоже солдата, из матросов — Сидорова, помните, который Шадрина к Ленину не пускал...
В фильме «На границе» снялся. Там у меня была большая роль — комендант пограничной заставы Тарасов. Этот фильм был сделан по следам событий, происходивших тогда на наших дальневосточных границах,— боев у Халхин-Гола, у озера Хасан. Ну, и Клим Ярко из «Трактористов», он ведь только что с Дальнего Востока вернулся, демобилизовался из танкистов, тоже, в сущности, военный человек, и выправка у него военная, и привычки, и песни.
— Николай Афанасьевич, где вас застала война?-
В Москве. Мы заканчивали съемки «Свинарки и пастуха». Натура у нас была неподалеку от «Мосфильма». Выстроили специальную деревеньку (там еще настоящий пригород тогда был) и снимали. А уже бомбежки начались. Ночью дежуришь на крышах, потом покемаришь где-нибудь под мостком, чтоб осколком не задело,— и на съемки. Иногда и после воздушной тревоги снимали. Десятого октября сдали картину.
Одновременно со «Свинаркой» снимался я в фильме «В тылу врага». Бойкова я там играл, разведчика. Повезли мы картину в одну из подмосковных частей, показывали солдатам прямо в лесу, с передвижки. После просмотра полагалось выступить, а ребята говорят: «Не надо выступать, только покажите, что Клим Ярко жив, что он вместе с нами воюет». Очень ждали на фронте кино...
Крючков снова закуривает и продолжает своим знакомым, чуть хрипловатым голосом:
— По госпиталям ездили, с концертными бригадами выступали, в «Боевых киносборниках» снимались. На съемках одного из киносборников познакомился я с Витей Талалихиным. Он только что свой первый таран совершил, подвиг. Ну, видно, дали ему отпуск небольшой, приехал в Москву. А кино он очень любил, попросился в гости на студию. Познакомились мы, после съемок забрались на башню танка, щелкнули нас на память. Хороший он был парень, заводной. Мальчишка совсем, двадцать один год. Мы потом его день рождения отмечали в клубе мясокомбината, он там до войны работал, на комбинате. Эх...
А в самом конце октября меня вызвали на съемки в Алма-Ату.
И пошли картина за картиной. Напряженное было время. «Котовский» (там я играл две роли) и «Фронт», «Парень из нашего города» и «Антоша Рыбкин», «Во имя Родины» и «Малахов курган»... Снимался часто по три смены подряд: с семи до пяти вечера в одном фильме, с пяти до двенадцати ночи — во втором, а с двенадцати до утра — в третьем. Не помню, когда и спал...
Пожалуй, из всех своих военных фильмов я больше всего люблю «Парня из нашего города». И пьесу эту симоновскую любил еще до фильма. Больно биография у Сережки Луконина на мою собственную похожа. Он бывший голубятник из Саратова, а я тоже в прошлом голубятник, только с Красной Пресни. Но это я шучу. А вообще-то Луконин — человек моего поколения. Я дружил со многими героями испанской войны. Такие люди . вынесли на плечах все тяготы войны и победили. Потому что сильна в них наша, советская закваска.
— Где вы встретили День Победы?
— На съемках «Небесного тихохода» под Ленинградом, на небольшом аэродромчике в Левашове.
Снимался фильм весной сорок пятого, когда у всех уже было совсем другое настроение. И вот девятое мая! Что было! Как мы из всех ружей палили! Целовались!! Это день святой, незабываемый. Больно только, что недосчитались мы многих. Если бы только на экране погибали мои друзья...
После войны тоже много снимался в военных фильмах. И в «Трех встречах», и в «Сталинградской битве», и в «Ленинградской симфонии». Очень люблю я роль старшины Кухарькова в «Бессмертном гарнизоне». Я ведь тоже в Бресте побывал перед самой войной, в сороковом, мы ездили тогда к пограничникам с фильмом «Яков Свердлов». Очень многих я помнил по той встрече. Каждый из них, реальных героев Брестской крепости, мог стать прототипом Кухарькова. В эту роль много вложил я своего, личного. И, конечно, дорога мне маленькая роль Генерала в «Балладе о солдате». Немолодой это, уставший, мудрый и бесконечно ненавидящий войну человек. Ведь на его глазах гибнут такие золотые мальчишки, как Алеша Скворцов! Да, «Баллада о солдате»... В мире нет солдата, равного русскому. Иногда по грудь в воде, и кухня не подоспела, и НЗ кончился, а завернулся в шинельку — она и домом и постелью была — и ни шагу назад. И в атаку, раз надо Родину защищать! Это ведь поначалу некоторые приземлялись от визга пуль, а потом уже говорили: она меня боится. И правда, отчаянных пуля меньше брала. Ну и смех, песня, конечно, помогали. Извините, немного солдатская шутка, но я считаю, что в жизни вообще без юмора как без штанов, неудобно.
У меня вот осенью маленький юбилей намечается: пятьдесят лет трудового стажа. Пять десятков лет назад вошел я в проходную родной своей «Трехгорки», где с пятнадцати лет вкалывал, а все шучу...
Интервью с Николаем Крючковым
Корреспондент Людвига Закржевская
"Советский экран" № 9, май 1975 года
