«Униженные и оскорбленные». Эти слова Достоевского, к сожалению, еще не стали достоянием далекого прошлого России. Насилие сильных над слабыми — увы, не редкость в армии и школе, в интернате и детском доме, в жизни рабочих-лимитчиков, выполняющих грязную и непрестижную работу. В XVIII веке Петр Великий прорубил для России окно в Европу. Сегодня ей мало окна, нужна прямая дорога в европейскую цивилизацию…
В документальном фильме режиссера из Латвии Лаймы Жургиной «Это мои сыновья», посвященном проблеме армейской дедовщины, приводятся страшные цифры: за последние четыре года в армии погибло 20000 человек, разумеется, среди них много солдат, погибших в перестрелках в Карабахе и на военных учениях, ставших жертвами несчастных случаев. Но значительная часть погибших — жертвы травли и унижений, За последнее время специальная комиссия по проверке объективности и полноты расследований причин гибели и травматизма военнослужащих в мирное время, созданная Президентом, получила 12250 писем матерей погибших на службе солдат. В этих письмах — фотографии убитых сыновей, требования проведения независимого и тщательного расследования причин смерти, жалобы, на необоснованные прекращения уголовных дел и т. д.
Во многих случаях солдаты полностью бесправны, они не имеют возможности обратиться непосредственно в гражданский суд для защиты своих законных интересов. Они должны надеялся только на вердикт военной прокуратуры и трибунала, которые до недавнего времени находились в жесткой зависимости от высшего начальства Вооруженных Сил, заботящегося прежде всего о «чести мундира».
В фильме режиссера из Санкт-Петербурга Александра Рогожкина «Караул» с натуралистической точностью показана жестокая правда о дедовщине. «Караул» вместе с повестью Юрия Полякова «Сто дней до приказа» (есть и ее экранизация), другими художественными произведениями последних лет обращается к одной из самых страшных социальных язв. На протяжении десятилетий в армию попадали парни, стоящие на учете в милиции. Они несли в воинские части законы воровского мира и тюремной зоны. Это они заставляли новобранцев каждый вечер «с песнями» мыть им ноги, чистить сортиры, избирали и насиловали непокорных. Из-за крайне либеральных медицинских комиссий, «не замечавших» у призывников тех или иных отклонений от нормы здорового человека, в армию попадали парни с неполноценным умственным развитием, нарушенной психикой. Одни из них становились жертвами, другие, к примеру, психически ненормальные — их жестокими, порой изуверскими палачами.
В армии как в зеркале отразились все пороки социального строя, где на словах прославлялись мир и свобода, демократия и культура, а на деле отсутствовали самые элементарные права человека. Впрочем, обо всем этом читатели хорошо знают из романа Джорджа Оруэлла «1984».
Сегодня среди прочих идей обновления Вооруженных Сил рассматривается и введение добровольной, хорошо оплачиваемой службы. Однако сейчас у государства нет денег, чтобы содержать платную армию, хотя в перспективе в этом видится шанс избавления от жестокостей дедовщины. О том же говорят лидеры движения солдатских матерей, объединенных общей болью за судьбы молодых ребят, призванных на армейскую службу.
Между тем, несмотря на важность и серьезность проблемы «стариков» и «молодых» в армии, она должна рассматриваться в более широком контексте, касающемся различных сторон жизни общества. Аналогичная проблема существует и в местах заключения, в интернатах, детских домах и т.д.
Фраза о том, что школа — микромодель государства, в последнее время стала уже журналистским штампом. В многочисленных книгах и статьях убедительно доказывается, что системе нашего образования свойственны все пороки общества. Четырнадцатилетняя педагогическая практика дает мне основания утверждать, что взаимоотношения старожилов и новичков проявляются и в школьных классах. Разумеется, по сравнению с армией эти конфликты происходят в более мягкой форме.. Однако общая тенденция та же: жестокое подавление слабых сильными.
Еще более жестокие отношения сложились между подростками в учебных заведениях интернатного типа, куда обычно попадают сироты, брошенные родителями дети, а также те, чьим воспитанием не желают по разным причинам заниматься матери и отцы. В фильме Александра Сурика «Поджигатели» в суровом ключе показан специнтернат для «неблагополучных» девочек 15—16 лет. Действие переносится из сортира в карцер, из обшарпанного сарая в чулан. Насилие, наркомания, жестокость, проституция несовершеннолетних, торжествующая бездуховность в ханжеской оболочке с песней «Мой адрес не дом и не улица»... Аналогичные нравы сплошь и рядом царят сегодня в российских детских домах, где содержатся миллионы детей от 2-х-3-х лет от роду до 13 —15…
А ведь еще совсем недавно в фильмах предлагались вполне сентиментальные истории о заботливых и ласковых воспитателях детдомов и интернатов, которые трогательно создавали домашний уют для своих обездоленных подопечных.
Однако, разговор о дискриминации «униженных и оскорбленных» был бы неполным, если бы я не упомянул о проблеме лимитчиков, людей, которые ради вида на жительство в Москве или Петербурге на протяжении десятилетий соглашались на самую непрестижную, грязную, тяжелую физическую работу на заводах, вредных для здоровья химических предприятиях, испытывающих дефицит рабочих рук. И становится не по себе, когда слышишь, как одна из молодых женщин, ради столичной жизни работающая в 2—3 смены в грязном цехе, с горечью бросает телерепортеру: «Мы идем туда, куда ни один москвич не пойдет работать. По сути мы — рабы..».
Экран в точном соответствии со страшной реальностью отразил эти проблемы, видя выход в попытке России вернуться в европейскую цивилизацию, из которой она выпала в 1917 году. Конечно, нельзя наивно полагать, что демократия, частная собственность, свобода (территориальная, политическая, религиозная) моментально изменят все и повсюду к лучшему. Язвы обычно лечатся долго. Но поворот России все же начинается.
Не сглазить бы...
Александр Федоров
12.03.1992
