Основа основ любого детектива удачно выражена в названии двух фильмов — «Ночное происшествие» и «Расследование». Действительно, в каждом детективе есть расследование, а ему предшествует происшествие, часто именно ночное. Таким образом, некий стереотип входит в само условие жанра, и каждый раз авторы должны и соблюсти его и словно бы изнутри разрушить, открывая за обстоятельствами очередного «дела» разных людей, различные человеческие характеры и поступки, художественно осмысляя события. Существует ли при этом некий рецепт, обеспечивающий успех детективу? Если и существует, то, видимо, он не связан с приемами построения сюжета, они могут быть самыми многообразными. Так, например, мы можем знать, кто совершил преступление, и напряженно следить за поиском преступника или анализировать мотивы его действий, а можем и до самого финала не догадываться, кто он, можем стать свидетелями открытой схватки добра и зла, а можем и быть введены в заблуждение, из которого авторы выведут нас лишь в последний миг.
Трудно отдать предпочтение тому или иному типу драматургической конструкции. Но можно с уверенностью сказать, что ничто не обеспечит интереса к детективу, если в нем нет... секрета. В чем же этот секрет? Он прост и в общих чертах всем понятен: нужна прежде всего история достоверная, но и головоломная, и нужен человек, который а результате действительно трудных и мучительных усилий раскроет тайну, разрешит головоломки.
Детектив сегодня в литературе и кинематографе тяготеет к психологической драме, где борьба добра и зла проявляется прежде всего в столкновении характеров, в конфликте позиций. Это позволяет сделать вывод: преступник схвачен не потому только, что следователь или милиционер оказались более ловкими, а потому, что в нашем обществе нет условий для «благополучного» бытования преступности. При этом мы уверены, что справедливость восторжествует, и наше внимание сосредоточено на том, как за нее приходится бороться.
Фильмы, о которых идет речь, представляют собой два различных варианта создания детективной истории при использовании многих общих положений, схожего сюжетного приема—ложного следа, запутывающего следствие.
В «Расследовании» авторы умышленно в течение долгого времени скрывают некоторые «черные» фигуры, Этот испытанный жанровый прием обусловлен изначальным неведением следственных органов. Жаль, однако, что мы так и не увидели деятельности следователя Ермилова (А. Мягкое) как психолога, для которого важны детали, нюансы, интонации, реакции людей, служащие важным руководством в его действиях. Авторам было необходимо во что бы то ни стало создать напряжение, завести действие в сложную, тупиковую ситуацию. И она-таки возникает: на столе Ермилова ящик, в котором, по его расчетам, должны были храниться похищенные драгоценности, рядом стоят преступники, а убийца не обнаружен, и где похищенное, неизвестно. Необходимо начинать новое расследование, вовлекая новых участников, которые ранее выпали из поля внимания Ермилова. Но фильм уже движется к концу, поэтому ниточка следствия быстро ведет к человеку, который мог бы стать едва ли не главным объектом изучения. Но нам лишь бегло сообщают, что он любит картишки, зарплата его не устраивает, аморален, имеет склонность к «легкой» жизни. Очень важные сведения, которые могли и должны были насторожить если не Ермилова, то авторов и нас, зрителей, несколько раньше.
Не слишком сосредоточиваясь на психологической стороне дела, авторы скрупулезны в воспроизведении внешней подлинности: события происходят на конкретных московских улицах, фигурируют точные адреса, названия, все процессуальные операции милиции проводятся обстоятельно, юридически грамотно, на фоне фотопортретов участников преступления диктор сообщает о мерах наказания каждому. При такой протокольной точности во внешних обстоятельствах действия сюжет фильма во многом строится на случайностях, которые «очень кстати» затягивают расследование и тем самым призваны вызвать интерес к происходящему. По плану ограбления ювелирной секции универмага, разработанному матерым преступником Воробьевым (В. Самойлов), компания его подручных без труда осуществляет кражу и покидает магазин, затем ящик с похищенным оказывается дома у Непейводы (Н. Трофимов)—одного из воров; среди преступников вспыхивает ссора, и перипетии их отношений надолго отвлекают наше внимание от тех социальных, нравственных аспектов, которые могли бы придать значительность этой истории...
В основу фильма «Ночное происшествие» положена одноименная повесть В. Морозова, литературные достоинства которой и определяют глубину разработки ряда характеров. Криминальная история здесь не проще и не сложнее, но сконструирована она с пониманием законов жанра и, главное, со стремлением к исследованию психологических мотивировок случившегося.
Следователь Митин (П. Вельяминов) довольно успешно ведет розыск человека, совершившего якобы ограбление некой Укладовой (Г. Польских). Пока пострадавшая находится в больнице, обнаружен таксист Воронов, улики против которого несомненны. Казалось бы, все ясно. Но содержание фильма составляет как раз опровержение этой кажущейся ясности. Какие-то нюансы мешают Митину согласиться с результатами своего расследования. Одновременно с Митиным размышляют над событиями зрители. И надо сказать, что мысль о том, что в версии следователя не все убедительно, возникает задолго до того, как это почувствовал сам Митин. Было ли это задачей авторов? Можно усомниться. Ведь в таком случае для зрителя пропадает неожиданность узнавания, кто есть кто.
И все же фильм «Ночное происшествие», несмотря на некоторые его просчеты и известную условность жанра, вполне соотносится с действительностью. Прежде всего потому, что режиссера В. Дормана интересует, помимо сюжета, многое вокруг него. Прежде всего человеческая судьба. В «Ночном происшествии» это судьба Воронова (А. Жарков), водителя такси, заподозренного в преступлении. Образ этого парня неоднозначен и открывается нам постепенно из его поступков, из собственных его рассказов, из характеристик окружающих—и создается портрет человека, когда-то оступившегося, но честного, наделенного чувством справедливости. В фильме есть точные психологические 'наблюдения, детали, живой диалог. Фильм населен реальными, узнаваемыми людьми. Так, например, очень колоритен в исполнении Т. Пельтцер образ соседки Воронова.
Как обычно в детективе, кинематографисты не обошлись без традиционной погони, без эффектной сцены задержания преступника—в картину привнесены зрелищные моменты, которых не было в повести. Но они не стали самоцелью. И используются не только для осложнения ситуации, но и подчеркивают своеобразие натуры Воронова.
К сожалению, и в том и в другом фильме нельзя признать серьезной удачей образы двух таких важных персонажей, как следователи Ермилов и Митин. Роли эти сыграли самобытные актеры А. Мягков и П. Вельяминов, сумевшие какими-то достоверными красками расцветить эти образы, но оказавшиеся бессильными до конца преодолеть слабость драматургической основы.
Да, сложный жанр—детектив...
В. Козлов
«Советский экран» № 15, 1981 год
