Далеко от Москвы на заставе в горах оказался донецкий шахтер
— …Меня убили в Термезе, это на границе с Афганистаном, — сказал мой собеседник и затянулся сигаретой. Потом помолчал, вспоминая, кашлянул и добавил: — Убивали меня 6 и 7 ноября, в праздничные дни…
Спешу оборвать многоточие и успокоить читателя: не было в том «убийстве», состоявшемся почти полвека назад, никакого криминала и насилия. Всхрапывали лошади, трещали камеры, под руководством Константина Константиновича Юдина и с неофициальным консультированием со стороны Климента Ефремовича Ворошилова шли съёмки фильма «Застава в горах» (с участием коня из личной конюшни маршала). И собеседник мой, Кирилл Сергеевич Зашибин — первый омский киноактёр (с 1949 года в «синематографе»!), играл тогда пограничника старшего наряда Шумова. …Вот подлая банда коварных негодяев пробирается через границу, шурша халатами и взводя курки. Вот отважные пограничники открыли огонь по врагу. Вот пограничник Шумов метко сразил гадкого главаря банды и тут же пал сам, убитый вражеской пулей… Кирилл Сергеевич сидит напротив меня, курит и вспоминает, вспоминает…
…Первый омский киноактёр, как выяснилось, стал таковым совершенно случайно. Всё получилось как в рекламе: отец хотел видеть сына милиционером, сын хотел стать лётчиком, а вот судьба толкнула в актёрство. Причём совершенно неожиданно. Итак, 47-й год, Омск, Дом офицеров…
— …Подошёл какой-то паренёк, — рассказывает Кирилл Сергеевич, — и говорит: «Ты раньше на сцене играл?» — «Нет…» — «Ну так попробуй! Нам нужен человек на роль Туркенича в «Молодой гвардии»… И вот я стал актёром. Так меня это дело затянуло, что поехал потом и поступил во ВГИК. Половину здания, где мы учились, занимал наш институт, другую половину — киностудия им. А.М. Горького. И мы, бедные студенты, постоянно в тайне от преподавателей участвовали в разных фильмах — не славы ради, а дабы подзаработать…
В тайне от преподавателей бегали студенты на студию, потому что могли и наказать — считалось, что съёмки отвлекают от учёбы. А в режиссёрских и актёрских вузах отношение к студиозам обычно всегда строже, чем где бы то ни было — в ежовых рукавицах держат (знаю по своему маленькому опыту). Разрешали во ВГИКе сниматься только на последнем курсе, да и то один раз, да и то — в качестве выпускного экзамена.
— Иду раз по коридору института с руководителем курса, — вспоминает Зашибин, — а на подоконнике, видим, паренёк сидит, ноги поджав. Руководитель мне говорит: «Видишь парня? Он всю жизнь просидит на окне, потому что Сталин сказал: надо снимать актёров, которые могут изображать рабочих и крестьян. А у него и у тебя — лица слишком интеллигентные». Этим пареньком был Вячеслав Тихонов…
Руководителя своего студент Зашибин выслушал со вниманием и немедля перевёлся в щепкинское училище при Малом театре — там разрешали сниматься в кино. А попутно ещё и задействовали учащихся в театральных спектаклях, которые часто посещали «высокие гости»: члены ЦК, Политбюро, Президиума Верховного Совета, а то и сам... Кто играл, знал: если по пути в гримёрку встретишь группку одинаково одетых мужичков, «гэбистов» то есть, значит, в театре кто-то есть. «Мужички» эти на всех подозрительно смотрели и следили, что называется, как бы чего не случилось. Например, перед спектаклем «Люди с чистой совестью» они, не «купившись» на название оного, внимательно осматривали ружья, выносимые по ходу пьесы на сцену: не настоящие ли?..
— Чаще всего в театр ходили Хрущёв, Маленков, Каганович, — говорит Кирилл Сергеевич. — Мы к таким гостям привыкли и почти не обращали на них внимания. …Однажды, при подборе актёров для спектакля «Люди с чистой совестью», был объявлен конкурс на роли Ленина и Сталина. На роль Ленина взяли Максима Штрауха, на роль молодого Сталина — Бориса Горбатова из пермского театра. И — странное дело: мы все абсолютно нормально воспринимали Горбатова в образе Сталина, разговаривали с ним, просили закурить… Но вот Ленин! Когда Штраух в образе Владимира Ильича ходил перед спектаклем по коридорам, дрожь брала — не знаешь, как и обратиться. Как подумаешь, что неподалёку от театр Мавзолей, а тут — вот он, живой!..
Актёр, переодетый под Ленина, это в советском кинотеатральном искусстве не редкость, а вот Иосифа Виссарионовича Кириллу Сергеевичу несколько раз довелось видеть вблизи, да ещё и «живьём» — за кулисами того же Малого театра, куда задумчивый генсек иногда захаживал. Впрочем, больше, чем театральное искусство, как известно, привлекало товарища Сталина «синема». Как тряслись кинорежиссёры и актёры, ожидая высочайшей рецензии!.. Однажды в немилость к «рецензенту» попал Леонид Давыдович Луков: генералиссимусу показалось, что в фильме Лукова «Два бойца» слишком редко упоминается имя вождя. Режиссёр был отстранён от работы.
— И тогда, — вспоминает Зашибин, — чтобы восстановить своё положение, Луков снял фильм «Донецкие шахтёры», где мы от начала до конца пели и плясали: «Сталин, Сталин, Сталин!» Режиссёр был спасён. …Кстати, при работе над фильмом я с ним немного поконфликтовал: на актёров надо было повесить медали «За победу над фашистской Германией», однако, несмотря на мои подробные описания наград (всё-таки в военной семье вырос), по ошибке на костюмы были нацеплены медали «За восстановление Донбасса». Я говорю: не то. «А, плевать!» Так и сняли крупным планом…
Ошибка забавная и для истории небезынтересная, тем более, что разность упомянутых медалей сводилась лишь к чередованию полос: «За победу над Германией» — чёрная, желтая и т.д., а «За восстановление Донбасса» — жёлтая, чёрная и т.д. Ладно бы ещё ошиблись — «За восстановление Донецка», можно было бы хоть как-то к фильму привязать, а так…
Был в «Донецких шахтёрах» и ещё один яркий, запомнившийся казус. Между прочим, — киноведы вполне могут зафиксировать решение казуса сего как режиссёрское новаторство. Слово — участнику событий.
— Съёмки проходили ночью, поскольку днём и вечером многие актёры были заняты в спектаклях, — говорит Кирилл Сергеевич. — И так получилось, что один крохотный эпизодик мы снимали с самого раннего вечера до самого позднего утра. Суть его такова: ресторан, беседа Василия Меркурьева с Борисом Чирковым. Я сижу за соседним столиком, угощаю девицу из массовки шампанским и пирожными и перебрасываюсь по ходу съёмки парой фраз с Кларой Лучко и Петром Алейниковым. Жара — жутчайшая… А Василий Меркурьев, как говорится, «подвыпимши», и потому постоянно забывает свой текст, и не просто забывает — двух слов связать не может! Первый дубль, второй, третий, четвёртый, пятый — всё насмарку! Моя девица уже объелась пирожными, до краёв заполнилась шампанским — как, впрочем, и вся остальная массовка; и жара, жара! Пирожные больше никто есть не может, нам подают муляжи — какой-то крашеный вазелин. И мы снова и снова изображаем, как нам вкусно его есть. А Василий всё забывает и забывает текст. И тут режиссёр догадался: написал текст Меркурьева на больших щитах и повесил в разных углах зала. И тот будто бы разглядывает людей, а сам текст со щитов читает. Так и отсняли эпизод. Луков потом всё повторял: «Я первый такое придумал в кинематографе — писать текст на щитах!..»
В «послужном списке» Кирилла Сергеевича Зашибина (не говоря уже о 12-ти кинофильмах, самые известные из которых, помимо уже названных, — «Далеко от Москвы», 1950, реж. А.Б. Столпер; «Спортивная честь», 1951; «Город зажигает огни», 1958, реж. В.Я. Венгеров), — работа в театре, на Омском радио, многочисленные публикации в прессе, «музыкальное» участие в театральных постановках…
Первый омский киноактёр Кирилл Зашибин — интереснейший собеседник. Во всяком случае, самых разных историй — об известных актёрах и «киношных» трюках — хватит у него не на одну статью, благо знакомых знаменитостей у Зашибина — дай бог каждому: от Леонида Утёсова и Зиновия Гердта до Ивана Переверзева и «второго омского киноактёра» Михаила Ульянова…
— Заходите ещё, — говорит Кирилл Сергеевич, прощаясь, — я и не такое расскажу!..
Иван Денисенко
Опубликовано в журнале «Максимум», 90-е годы
Не место красит
Немало в Омске есть домов, которые для случайного прохожего — как страницы интересной, но закрытой книги: нет на них мемориальных табличек, да и на открытках с видами Омска едва ли вы их найдёте. А меж тем, очень часто с этими домами связаны имена и судьбы таких интересных людей, что бледнеют и меркнут растиражированные в тысячах календарей, плакатов, открыток, книг самые известные и яркие виды города.
Дом, о котором хочу я вам рассказать, находится на улице Таубе, 12; по возрасту — это один из старейших домов на улице (по одной версии, он был построен в 1938-м году, по другой — в 41-м). Не похожий ни на одно здание города, серо-розового цвета, необычной конструкции, он занимал моё внимание ещё в то время, когда я учился в расположенной на той же улице легендарной гимназии №19 и вместо того, чтобы слушать учителя, смотрел в окно.
Смотрел и видел аккуратные аллейки, чисто подметённые дорожки, а чуть дальше, через дорогу, за желтеющими листьями клёнов и огненными гроздьями рябин, — тот самый дом. Впервые довелось мне в него зайти несколько лет спустя, когда узнал, что живёт здесь первый омский киноактёр (!) Кирилл Зашибин.
Узнал и сразу пошёл знакомиться. И рассказал мне Кирилл Сергеевич массу интереснейших историй — о своей работе в кино, о друзьях-киноактёрах, об известных людях, бывавших у него дома. А среди них: Леонид Утёсов, Марк Бернес, Клавдия Шульженко, Лариса Мондрус, Иван Переверзев, Павел Кадочников, Михаил Ульянов, Георгий Юматов, Людмила Зыкина, Людмила Гурченко, Александр Лившиц, Александр Левенбук, Ян Арлазоров, Вальтер и Мстислав Запашные и многие, многие другие.
Впрочем, как выяснилось, среди жителей (бывших и нынешних) дома на Таубе, есть не менее интересные люди.
Одним из первых жильцов дома № 12 был полковник Алексей Барабанов. Чин чином, а душа у него всё-таки лежала к искусству. В 20-е годы он вместе с Тамарой Макаровой (будущей народной артисткой СССР) учился в Ленинграде, в театральной студии; дружба их сохранилась надолго. И, «несмотря на звание», полковник Барабанов пел — и пел замечательно! — на смотрах, в концертах армейской самодеятельности. А дочь его, Наталья Барабанова, стала комментатором Ленинградского телевидения.
Рядом с Алексеем Барабановым жил Владимир Огурцов. Тоже офицер, тоже участник Великой Отечественной, и тоже актёр. Причём он настолько увлекался драматическим искусством, что даже был если не ведущим, то одним из ведущих актёров народного театра Омского гарнизонного Дома офицеров.
А Ольга Георгиевская!.. Замечательная певица, оставившая профессиональную сцену: нельзя быть одновременно артисткой и женой командира крупной военной части — жизнь «военного» человека беспокойна, слишком часты переезды.
В одной из квартир на этой же площадке жили три певицы — известное некогда в Омске женское вокальное трио. Впрочем, может быть, и сейчас кто-нибудь из омичей помнит, как ведущий концерта объявлял:
— Выступает женское вокальное трио — Шилова, Шильникова, Шило!
(Это ли не Судьба? Мало того, что у них такие схожие фамилии, так они ещё и жили не то что в одном доме — в одной квартире!)
В доме № 12 жила и одна из ведущих актрис Омского театра для детей и молодёжи, заслуженная артистка России Валентина Киселёва. Встретив Валентину Евгеньевной в театре, я просто не мог не спросить её о доме на Таубе — помнит ли его, какие именно воспоминания остались, кто из жителей вспоминается?..
В.Е. Киселёва: — В двух местах нашего города у меня возникает острое чувство утраты: на кладбище, где похоронены мои бабушка и тётя, где вспоминаешь то, что было, тех, кто ушёл и больше не вернётся; и возле дома на Таубе, где я жила. Сразу просыпаются воспоминания, едва увижу этот дом, этот дворик, эту беседку…
Я жила в двенадцатой квартире, а рядом жил Кирилл Сергеевич Зашибин, которого я считаю своим крёстным отцом в искусстве: он привёл меня в ТЮЗ. Благодаря ему, я познакомилась с Людмилой Гурченко, с Ростиславом Пляттом. Также на нашей площадке в доме жила Валентина Валерьяновна Монетова, которая в то время работала в ТЮЗе заведующей педагогической частью. В одной комнате нашей квартиры жили я и мама, а в другой комнате старики Матюхины, внучка которых, Валентина, окончив 19-ю гимназию, поступила в ленинградский театральный ВУЗ, и теперь она — известная в Петербурге актриса, только уже не Валентина Матюхина, а Валентина Панина, актриса кино, актриса Петербургского Александринского театра, народная артистка России…
Недавно в этот небольшой дом, что на Таубе — в свой дом родной — вернулся актёр театра и кино Виталий Бородин. Вернулся из «ближнего зарубежья» — из Казахстана, где возглавлял Северо-Казахстанский СТД.
Сравнительно недавно в этот замечательный дом, что на Таубе — в свой дом родной — вернулась выпускница Ленинградской консерватории Ирина Чеботарёва; ныне — замечательный педагог и композитор.
Многое можно написать и о моём собеседнике, Кирилле Сергеевиче. Помимо съёмок в кино, — работа на радио, в прессе (один из старейших омских журналистов), музыкальные оформления к 28-ми спектаклям в разных театрах, выступления на эстраде с Петром Алейниковым и Игорем Горбачёвым…
К.С. Зашибин: — Расскажу весьма забавную историю. Мне очень часто, зная, что я вырос в военной семье, звонили в два, три, четыре часа ночи — то землетрясение в Ташкенте, то нефть в Сургуте. Позвонили мне как-то поздно ночью: срочно выезжай, в аэропорту из-за непогоды застрял известный поэт Лев Ошанин. Встретил я его, до утра мы с ним проговорили. Между делом Ошанин пожаловался, что давно не был в Омске. Я зашёл в международный отдел аэропорта, чтобы узнать, сколько ещё здесь проторчит самолёт. Мне сказали — даст Бог, удастся выпустить его только к середине дня. Посадил я тогда Ошанина в машину и повёз по Омску. Он упомянул, что здесь, в Омске, живёт дочь одного очень близкого его друга. Я не стал спрашивать фамилию дочери — в Омске уже тогда было более миллиона жителей. Покатались мы, покатались и я повёз его к себе домой. Подъехали мы к дому, вошли во двор, а во дворе — женщины на солнышке греются. И вдруг одна из них вскакивает и бросается Ошанину на шею — оказывается, это и есть дочь того ошанинского друга!.. Мир действительно тесен. Мало того, что эта дочка живёт в Омске, так её квартира еще и находится под моей!..
Истинно, мир тесен.
А вот интересно: сколько ещё таких домов в Омске? Домов, неизвестных для «широкой публики»; домов, в которых жили и живут талантливые люди, без которых и Омск — не Омск; домов с тихими тенистыми двориками и богатым прошлым; домов, которые для случайных прохожих, — как закрытая интересная книга?
Думаю, что много. А значит, — есть место для исследования неизвестного и возвращения забытого. И есть возможность вместе открыть закрытую книгу.
Другими словами, я приглашаю вас в путешествие с «Омским домовым», — путешествие по незнакомому Омску…
Иван Денисенко
