«Пестрые сумерки» - это картина для людей с тонкой организацией души, сердца и головы», - так охарактеризовала свой музыкальный фильм Людмила Марковна Гурченко, которая не только сыграла в фильме главную роль, но и выступила в качестве режиссера проекта.
Премьера ленты состоялась на фестивале российского кино «Окно в Европу» в августе этого года.
Предыстория
Мне очень приятно, что группа нашего фильма встретилась с публикой, для которой эта картина сделана, и публика приняла ее тепло.
Рассказ о фильме начну издалека. Однажды… Когда я уже поставила на себе крест, думала, что я уже не буду сниматься, мы оказались на чудном дне рождения Эльдара Рязанова. На вечере был Михаил Ефимович Швыдкой, еще в бытность его «министром кино». И он сказал: «Люся, Вам надо сниматься!» Он так сказал это, что с меня слетела треть моего возраста и я думаю: «Да. Я еще могу сниматься, как это было 20 лет назад или там сколько-то!» И тут же сразу все угасло, и я подумала: «А в чем? Кого играть?». Подумала: «А Смоктуновский сейчас кого играл бы? Никого». Но Швыдкой говорит: «Пишите заявку, пока я еще на этом месте!» Так он стал «крестным отцом» нашего фильма, и большое ему спасибо. Но прошло время, мы забыли про это предложение. Звонок. Швыдкой: «Люся, вы работаете?» И мы сделали первую заявку. Не годится. Вторая заявка – не годится. Даже не хочется говорить, о чем мы там писали, хотя довольно интересные люди делали эти заявки, профессионалы. И вдруг я говорю продюсеру Сергею Сенину: «Сережа, о чем мы думаем? Олег Аккуратов! Мы же сходим с ума от него». Нас познакомил Михаил Окунь. Олег, этот слепой мальчик, – его ученик по джазу. И вот с третьим сценаристом, Олегом Антоновым, мы начали крутить, вертеть, какая история может получиться про этого юношу. Взяли все пленки мальчика с детства, с 4-хлетнего возраста. В фильме есть фрагмент этих записей - это он истинный, в 4 года импровизирует джаз. Это чудо! Пока шла работа над сценарием, я параллельно работала с музыкой и с текстами.
Стихи и музыка
Я подобрала стихи для песен, нашла стихи молодых поэтов, из разных городов России, которые выпускают свои маленькие книжечки и почему-то дарят их мне! (смеется). Говорят: «Людмила Марковна, там есть так похожее на Вас, так близкое к Вам…» Я думаю: что же там такое? И вот я начала листать, и вдруг нахожу такие строки: «Мой папа тогда бы такой молодой, Я - маленький мальчик с большою бедой»… А кто у нас «маленький мальчик с большою бедой»? Олег! И вот так тихо-тихо-тихо пошло, почти ни одно стихотворение не попадало полностью, и потому мне приходилось разыскивать авторов, дорабатывать тексты. Моя ария в конце фильма состоит из семи кусков одного автора, из семи кусков другого. Вот таким образом, музыка и тексты были готовы к началу фильма. Ни одной ноты в конце не было дописано, ни одной – такого еще не бывало, то есть картина снималась на музыкальной сетке.
О режиссуре
Мы пригласили на картину режиссера, он - музыкальный человек, но направления не кинематографического, а театрального. И тут за неделю до съемок он исчез, а потом и вовсе отказался от проекта. Что нам делать? Светит солнце, люди начинают получать зарплату, а картина стоит. И тут появилась мысль предложить стать режиссером нашему оператору Диме Коробкину. Он – профессиональный оператор, очень интересный, эффектный, красивый человек, 35-летний, сильный. Он сказал «Пожалуйста!», и мы ему очень благодарны. Но музыки-то он не знает, куда же денешься, когда все смотрят на меня. И так, потихоньку, мы с Димой Кубасовым втихаря отрепетировали сцены, он умный тонкий мальчик все понимал с полунамека. С Асей Дубровской порепетировали - раз-два, она быстро соображает. С Шурой Ширвиндтом мы родные люди, там ничего не надо было, все понятно. Ильин возмущался: «Я никогда, никогда не пел!» Он играет отца героя, рокера, и ничего - он прекрасно запел. Он очень интересный человек: «Я не буду работать в этом гриме!», я: «А что делать?» - «Ну, тогда пусть сейчас дублер проедет…» И ему специально шьют гримеры маленькую косичку из натуральных волос, а дублеру надели синтетическую. И вдруг дублер проехался так красиво. «Я хочу этот!» И мы надевали ему и натуральную косичку, и искусственную – три парика у него было, он надел темные очки и был великолепен. И пошло, и пошло, и пошло. И получилось так, что я осталась в режиссерах. Музыкальные куски мною были расписаны по кадрам до малейшего звука, до поворота головы. Отсняли. Дима Коробкин пошел снимать другую картину, и дай Бог ему! Я ему благодарна.
В озвучании со всеми актерами - я, монтаж – Ольга Гриншпун, я – рядом. Тут на меня начали давить, чтобы я в титрах тоже значилась как режиссер. Таким образом я попала в титры.
Я не знаю, как это называется – авторское – не авторское. Я приближалась к тому, что мне более всего знакомо, и в чем не будет вранья.
Герой
Фильм об очень талантливых одиноких людях, которые живут в красивом столичном городе. Фильм о том, что если человек талантлив – он никогда не будет завистливым, наоборот, он расцветает при встрече с другим талантом. Наша картина – это встреча с необыкновенным талантом, молодым мальчиком, который родился слепым и которого Господь наградил невероятной способностью к музыке.
Олег Аккуратов, слепой от рождения, был учеником интерната. В 13 лет записал свою первую классическую пластинку в Германии. Лауреат многих конкурсов. У него такой слух: когда играют фальшиво, у него такая мука на лице, он все это слышит. Он и классику играет и джаз, причем, он - поющий джазовый музыкант. Когда привезли его в консерваторию, профессор сказал: «Это Моцарт. Такие рождаются раз в сто лет». Это было сказано, когда ему было двенадцать. Я перед талантом с ума схожу.
До трех лет он жил у дедушки с бабушкой, плакал, как все дети, но когда вдруг начинала звучать музыка, он замолкал. А в три года подполз к пианино и роскошно, пальчиками маленькими в точной гармонии сыграл марш Мендельсона. Это история реальная, в начале фильма есть любительская съемка, как этот малыш в четырехлетнем возрасте импровизирует джаз. Когда я узнала, что в у нас в стране есть такой феномен, поняла, что о нем и надо снять фильм. Потому что талант – это радость, талант – это энергия, талант – это фантазия. При встрече с талантом ты становишься прекраснее, ты становишься моложе, красивее.
Мы его свозили в Америку, в колледж, где учились Стиви Вандер, Рей Чарльз, и профессура американская джазовая (мы знаем, это было при нас) брали у него автографы и звонили нам после этого еще много дней: «Почему он уехал из Америки? Он будет миллионером через год!». После каникул папа его уже не вернул. Олег живет в деревне под Ейском. Он уже принадлежит папе, и права принадлежат папе, который существует на его инвалидную пенсию, хотя он его не воспитывал. Его вырастили две женщины, одна – директор интерната, другая – завуч. Они его спасли от смерти, его хотели списать, убрать из жизни, потому что он не умел делать то, что было необходимо уметь: вилку держать, еще что-то. Они его спасли. Они взяли педагога за свой счет, чтобы научить его читать ноты. Папа понял, что мальчик сулит хорошие доходы, понял спустя много лет, ни капли не вложив в развитие его таланта. У папы другая жена… Она им сейчас занимается… Сейчас Олегу 20 лет. Он лишен культурного общения, которое ему так необходимо! «Олеженька, а что тебе снится?» - «Григ». Он в это время Грига готовил к конкурсу. Мы такие ненормальные люди, мы ночами не спали, думали, может, его усыновить? Но как при родителях? Потому что я перед талантом с ума схожу…Финал фильма отсюда и возник. Талант в этой стране никому не нужен. Сейчас для него сколотили джаз-банду в деревне, он сыграет концерт - за это крышу починят в колхозе. Вот судьба талантов в нашей стране…
Талант
Когда мы с ним познакомились, он знал абсолютно весь мой репертуар, и не только мой, казалось, он знал вообще все, что ни назови – «от Ромула до наших дней хранил он в памяти своей». Олег - абсолютно необыкновенное существо, с космической памятью музыкальной и текстовой. Утром даешь ему текст – вечером мы уже исполняем новую композицию. Он прекрасно поет «американщину», он чувствует тот налет, тот акцент. Вообще, он мгновенно схватывает любую интонацию. Например, я ему говорю: «Тут нужна мужская интонация, Олег, когда «Алле, алле, Вы говорите, не молчите…», и он тут же все делает.
Утро. Он с поезда, мы на ходу ему давали текст романса, он тут же переводит в музыку. Я говорю: «Тут джаз, тут мне не надо Скрябина!» Вечером мы записываем. Я говорю: «Олег, мне здесь нужно три аккорда». Помните если вы в фильме, где она - это моя тема: «Жизнь моя…». Мне нужны были два аккорда. Все спрашивали: «Для чего тебе эти аккорды?» Я говорю: «Не ваше дело. Я сама не знаю, я чувствую...».
«Олег, мне нужна легкая тема, где мы с Шурой Ширвиндтом разговариваем. Ты как?». Моментально, с ходу сочиняет. Если слепые Рей Чарлз и Стиви Уандер играли, аккомпанируя себе аккордами, то Олег играет соло и поет! Это редчайшая вещь. Можно слушать отдельно его голос и исполнение, он соединяет несоединимое: чистый джаз и чистое пение, с синкопами, как полагается.
Так мы работали. Два раза мы были на Мосфильме и в ДЗЗ. Во время съемок Олег приезжал всего два раза. С ним приезжали две женщины – директор и завуч по музыкальной части, потому что слепой человек – это особое…
www.5zvezd.ru
