Откровенно говоря, я считаю, что моя кинематографическая судьба сложилась удачно. И дело даже не в том, что за одиннадцать лет я снялся в двадцати двух фильмах, сыграв в них тринадцать главных ролей. Ведь основное для актера — это когда ты не сомневаешься в точности выбранной профессии, в своем призвании, когда твердо знаешь, что хочешь сказать зрителям. Именно это я и имею в виду прежде всего, говоря о том, что мне пока не довелось испытать разочарований в моей актерской судьбе.
В детстве я часами просиживал у черного картонного репродуктора, слушая оперы, симфонии, страстно тянулся к музыкальной классике. По воскресеньям (жили мы тогда с мамой, школьной учительницей, в Казахстане) бегал смотреть фильмы, все больше и больше отдавая свою безраздельную любовь кинематографу, который не меньше, чем книги, открывал мне мир, красоту его, человеческую доброту, благородство, сильных, романтических героев разных эпох и стран. Меня раз и навсегда покорил «Овод». Он пришел ко мне вместе с прекрасным кинообразом, созданным Олегом Стриженовым. Жизненно необходимыми стали мне герои «Чапаева», «Мы из Кронштадта», «Сорок первого», «Коммуниста», «Судьбы человека», «Тихого Дона», «Мексиканца». Еще мальчишкой я мечтал о том, что когда-нибудь поступлю на актерский факультет ВГИКа. Да, я стремился в кино всем сердцем и был счастлив, когда, окончив школу рабочей молодежи и параллельно с учебой испробовав несколько весьма далеких от кинематографа профессий, восемнадцатилетним пришел во ВГИК и был принят в мастерскую Юрия Победоносцева и Якова Сегеля. Заканчивал курс я под руководством Бориса Андреевича Бабочкина.
Студентом дебютировал в кино, сыграл Владимира в «Метели» и князя Гвидона в «Сказке о царе Салтане». Потом мне выпало счастье работать с Хесей Александровной Лоншиной и Эрастом Павловичем Гариным над образом Медведя в фильме по пьесе Евг. Шварца «Обыкновенное чудо».
Эта творческая встреча — одна из самых дорогих в моей жизни. Ведь Эраст Гарин — режиссер поразительный, он умеет рассмотреть в актере (а как это важно для начинающего!) какие-то тайнички, о которых сам еще и не подозреваешь. Он помог мне раскрепоститься на съемочной площадке, почувствовать уверенность в себе, ощутить землю под ногами.
После роли в «Обыкновенном чуде» я получил приглашение сыграть в датском фильме «Красная мантия» принца Хагбарда — героя одной из самых поэтических саг — саги о скандинавских Ромео и Джульетте. Я знаю, как недоверчиво восприняла скандинавская пресса приглашение советского актера на роль национального героя. Тем более важно было для меня, что эта сложная роль была признана затем той же прессой. По мнению журналистов, именно советский актер оказался одним из самых убедительных викингов в многонациональном (в фильме участвовали актеры из шести стран) ансамбле режиссера Габриеля Акселя...
Не скрою, после трех первых киноролей у меня подчас возникало тревожное чувство: мне не раз предлагали новые роли, но они в чем-то повторяли уже сыгранное. Это опять были романтические, благородные сказочные герои. Это вовсе не значит, что мне не нравятся такие образы. Отнюдь. Но мне не хотелось замыкаться в них. Тянуло всегда к судьбам и характерам острым, крутым...
Обычно, когда встречаешься со зрителями, тебя спрашивают: какая роль самая главная и самая удавшаяся? На этот вопрос ответить не так-то просто, потому что даже совсем маленькая и непритязательная лента по-своему дорога. Вот, скажем, был такой телефильм «Зареченские женихи», где я играл застенчивого влюбленного деревенского парня Мишку, который вдруг решительно стал бороться за свою любовь, когда невесту приехал сватать первый деревенский ухажер... Или скромная роль английского солдата Томлинсона из фильма «Ватерлоо», поставленного Сергеем Бондарчуком — режиссером, тонко чувствующим актерское настроение. Или совсем для меня новая, неожиданная роль молодого врача-невропатолога в телевизионной ленте «Стоянка поезда — две минуты». Ведь там, между прочим, благодаря настояниям и вере в меня режиссеров Александра Орлова и Марка Захарова, композитора Геннадия Гладкова я впервые рискнул петь — фильм-то музыкальный. Пусть не все получилось так успешно, как виделось, когда мы только приступали к съемкам, но все-таки для меня лично это был приятный эксперимент.
А как много дало мне общение с прекрасными актерами из разных стран, с которыми довелось сниматься! Это Гитте Хеннинг («Красная мантия»), Кристофер Пламмер, Род Стайгер («Ватерлоо»), Сергей Бондарчук, Орсон Уэллес, Милена Дравич, Харди Крюгер, Франко Неро («Битва на Неретве»).
Мне немало доводилось сниматься в фильмах многоязыких, но чувства, которые объединяли их участников, были общие, вечные, и потому мы отлично понимали друг друга, как это было, в частности, и в советско-японской ленте «Москва, любовь моя», где моей партнершей оказалась одна нз лучших актрис Японии, Комани Курихара.
Так случилось, что я неоднократно снимался в югославских лентах и, что особенно важно, в ролях очень разных, никогда не повторявших одна другую. После партизана Николы в «Битве на Неретве» — в фильме «О причине смерти не упоминать» Там мне довелось сыграть первую отрицательную роль — эсэсовца без сердца и совести, для которого главное — собственная нажива. Эта роль очень страшная по своей сути, и я считаю ее одной из самых удачных моих работ. И вот сейчас, снимаясь а роли адмирала де Люме в «Легенде о Тиле Уленшпигеле» Александра Алова и Владимира Наумова (а этот характер, думается, мало назвать просто отрицательным), я с нетерпением жду появления на экранах еще одного югославского фильма, в котором недавно снялся,— «Покой, рождение, горе» («Яд»). В этой ленте о борьбе византийской официальной церкви с ересью, возникшей у южных славян, я сыграл роль Гавриила — человека, которому надоело однажды плыть по благополучному течению жизни, уготованному ему судьбой. Он вдруг взбунтовался, неожиданно даже для самого себя. Этот характер стал особенно интересен для меня, тем более, что очень сильна и драматургия ленты (сценарий написал сам режиссер — Кирилл Ценевски, получивший несколько лет назад премию журнала «Советский экран» за свою первую картину «Черное семя»).
И еще вопрос, на который часто приходится отвечать: прибегаю ли я к помощи дублеров, снимаясь в кино. Нет, не прибегаю, хотя, надо сказать, мечи у нас не игрушечные и падать с лошади тоже приходится не понарошку. Но все это, я убежден, необходимо актеру, чтобы прожить роль своего героя от первого до последнего шага. Призвание актера предполагает непременно и одержимость. Всегда. Во всем. До конца.
Олег Видов
"Советский экран" № 12, июнь 1975 года
