«Здравствуйте, дядя Шнейдеров!
Хочу с вами посоветоваться. Раньше я смотрел кино «Чапаев» и хотел стать пулеметчиком. А теперь я увидел ваше кино «Джульбарс» и решил стать собакой...»
Должен сознаться, что среди сотен писем, приходивших на имя Владимира Адольфовича Шнейдерова, такого письма он никогда не получал. Это мы, актеры, снимавшиеся в «Джульбарсе» (так звали собаку — героя одноименного фильма), дружески подшучивали над ним после выхода фильма на экран, сразу завоевавшего широкую популярность у зрителей.
Если судить о фильме по признанию зрителей, то «Джульбарс» занимает одно из почетных мест. Он выдержал труднейшее испытание — испытание временем.
Организатор и до последних дней своей жизни председатель телевизионного «Клуба кинопутешествий», Владимир Адольфович Шнейдеров многие годы еженедельно появлялся на малых экранах, открывая очередное заседание клуба.
Это была — да, наверное, и осталась — одна из популярнейших телепередач. Миллионы зрителей хорошо запомнили маститого, уже далеко не молодого председателя клуба. Он уводил нас в отдаленнейшие и малодоступные уголки нашей Родины. С ним мы переплывали моря и океаны, преодолевали горные хребты, продирались через непроходимые джунгли, каждый раз знакомясь все с новыми и новыми странами, с их природой и обитателями, с трудом и праздниками их жителей, с их достижениями и их страданиями.
Владимир Адольфович был путешественником.
Свои странствия по свету он начал очень давно. Я познакомился с ним, когда он, еще совсем молодой человек, участвуя в перелете Москва — Пекин, снял свой первый полнометражный фильм «Великий перелет». Это было в 1925 году, и можно себе представить, как отличалось это воздушное путешествие от перелета на современном лайнере. Я помню Шнейдерова участником знаменитого похода на ледоколе «Александр Сибиряков» по Северному морскому пути, запечатленном им в фильме «Два океана».
Я помню время, когда вместе с Владимиром Адольфовичем мы проезжали верхом сотни километров, спускались на плотах по клокочущим порогам реки Бии, карабкались по скалам Алтая и Памира.
Познакомились мы в двадцатых годах, но на съемочной площадке встретились впервые в 1934 году, когда Шнейдеров приступил к постановке фильма «Золотое озеро» на киностудии «Межрабпомфильм». Эта картина снималась на Алтае, на берегах Телецкого озера, близ поселка Арты-баш и у водопада Корбу.
Тогда это был совсем дикий край. Нам предстоял от Ойрот-Туры долгий путь верхом по узкой тропе, извивающейся вдоль Бии. В Артыбаше существовала крохотная турбаза, но забредали туда лишь редкие смельчаки, преодолевшие трудный и долгий путь с тяжелым рюкзаком за плечами.
Телецкое озеро, окаймленное тайгой, было пустынным.
В этих краях нам предстояло снимать «Золотое озеро». Я позволю себе напомнить содержание фильма.
...Первая советская геологоразведочная экспедиция направляется в глубь Алтая. Урнай, бывший богатей (роль которого я исполнял), шаман и трое хищников-золотоискателей пытаются сбить экспедицию с правильного пути. Они агитируют местных жителей, помогающих экспедиции, бросить работу. Устраивают горный обвал на месте разработок у водопада Корбу и, видя тщетность своих усилий, поджигают тайгу, погибая при этом в пожаре. Урнай, преследуемый геологом экспедиции, тонет в болоте...
Как в сценарии (авторы — А. Перегудов и В. Шнейдеров), так и в фильме было некое очарование наивного примитивизма. Картина была снята превосходным оператором Александром Шеленковьш, и Алтай представал перед зрителями во всей своей первозданной красоте. Что собой представляла наша съемочная группа? Трудно даже сравнить с современной киноэкспедицией, когда каждая группа выезжает с лихтвагеном и тонвагеном, со всей звукозаписывающей и осветительной аппаратурой, бригадой осветителей, со своим автотранспортом и с подсобными рабочими. Ничего этого у нас не было, режиссер, оператор, два ассистента, актеры, директор и один администратор — вот и вся наша группа. Мы сами разбивали палатки, сами варили пищу, зачастую из того, что удавалось добыть на охоте, таскали аппаратуру. Мы жили совсем оторванными от мира: радио у нас не было, раз в десять дней доставлялись письма и газеты. Особенно трудно приходилось оператору. Сегодня любая экспедиция имеет возможность отправить отснятую пленку в Москву, где её проявят, отпечатают и вышлют обратно в съемочную группу. Мы об этом могли только мечтать. Наша драгоценная пленка хранилась в сарае, и до конца экспедиции ни оператор, ни режиссер не видели ни одного метра...
Но мы не жаловались на судьбу, работали напряженно, а в свободное от съемок вечера собирались все вместе, и время тогда летело незаметно.
Нас задержала погода. Солнечных дней становилось все меньше, объем натурных съемок огромен, наступала осень. Мы дрогли в палатках, к тому же изрядно голодали.
Однажды утром, выползая из палаток, мы увидели, что все покрыто белой пеленой — ночью выпал снег. Нам предстояло отснять еще ряд эпизодов, в том числе гибель моего героя в болоте. Продолжать съемки было невозможно, и решено было перебазировать экспедицию на Кавказ.
С берегов Телецкого озера мы возвращались на плотах по реке Бие. Пленку решили послать на телеге берегом — так всё-таки надежнее. В случае чего люди как-нибудь выплывут, а пленка?.. Прощай, весь труд! Ну, а нам ничего другого не оставалось, как довериться судьбе. Прочно связывается лишь рама плота. Бревна посередке уложены плотно, но находятся на плаву свободно. Иначе плот не пройдет по порогам. Спереди и сзади на плоту установлены по два весла. На каждом работают по два человека, чтобы отгребаться и держать плот в нужном направлении. Иначе его неминуемо разобьет. Командует этим сооружением опытный лоцман. Нудно и медленно плот отчаливает от берега. Гребцы, вяло работая веслами, уводят его к середине озера. Это длится томительно долго. Но вот вы чувствуете, как плот сначала медленно, но неудержимо вовлекается в течение, и вот он как бы соскальзывает в стремнину, вы уже во власти Бии, и никакая сила вас не удержит. Все быстрее и быстрее уходят назад берега, и уже слышен дальний рев первых порогов. Впереди вздымается пенный бурун, плот несет на него, гребцы работают изо всех сил, зловещий черный камень проскальзывает у самого края, и дальше в узкий проход устремляется плот. Ничего не слышно в реве потока, бревна, как клавиши, прыгают под ногами, чуть не задевая подводные камни. Орет наш лоцман, но доносятся лишь упоминания родителей гребцов, наших и создателя этой чертовой реки.
В одном порыве плот проходит сорок километров.
Дальше — спокойное плавание меж красивейших берегов, до самого Бийска...
Дня через три мы оказались в цветущих, сияющих Гаграх.
Прибыли мы туда в невообразимом виде — вся группа в грязной, потрепанной одежде, актеры к тому же обросшие щетиной, как полагалось по роли. С ружьями за плечами и ножами у пояса.
Вооружение мы сложили в гостинице, но внешний облик остался, и фланирующие по приморскому парку курортники смотрели на нас с явным пренебрежением. Нам было обидно, и в Москву полетели телеграммы родственникам с просьбой выслать подходящие штаны и рубашки.
В Гаграх светило солнце. Мы быстро отсняли в ближайшем ущелье недостающие кадры, а моя гибель в болоте была снята на мысе Пицунда, близ того места, где сейчас высятся многоэтажные великолепные дома отдыха. Так закончилась эта экспедиция.
Со следующей картиной мы оказались на Памире.
По широким долинам и узким ущельям, извиваясь по краю отвесных обрывов, медленно поднимаясь все выше и выше, стремительно опускаясь вниз и снова круто вздымаясь ввысь, там, где недавно пролегали лишь караванные тропы, проложена автомобильная трасса Онг — Хорог до самой границы с Афганистаном.
На этой трассе, километрах в полутораста от Оша, есть местечко Суфй-Курган, послужившее основной базой киноэкспедиции по картине «Джульбарс».
Героем фильма был пес, пограничная овчарка. Джульбарс — по роли, Люкс — в жизни.
Но были, конечно, и актеры. Был молодой красивый пограничник (Н. Макаренко), была юная красавица Пери (Н. Гицерот), был ее благородный дедушка Шо-Мурад (Н.П. Черкасов, блестяще сыгравший впоследствии Суворова в фильме Пудовкина), и были их противники — могучий Абдулло (И. Бобров) и бывший басмач, скрывавшийся под видом пастуха Керима, которого играл я.
Были сцены нападения на караван, погони за бандитской шайкой и ее разгрома. Была и любовь и красоты грандиозных снежных вершин, вновь отлично снятые Шеленковым.
В картине не было ни исключительных актерских удач, ни особых режиссерских находок. Тем не менее она завоевала удивительную популярность, в особенности среди юных зрителей.
Через двадцать пять лет мы были приглашены на юбилей картины. Все несколько изменились за эти годы. Владимир Адольфович исколесил полмира, и уже редко кто называл его Володя; Александр Щеленков, снявший ряд картин, стал одним из ведущих операторов «Мосфильма». Наташа Гицерот пришла со своей дочкой, которой было больше лет, чем самой Наташе во времена съемки картины.
Мы изменились, но друг для друга остались теми же.
Самым трогательным было приветствие, принесенное пятью великолепными овчарками, которые вышли на сцену и уселись вдоль рампы, держа в зубах маленькие плакаты: поздравляем Джульбарса с двадцатипятилетним юбилеем!
Андрей Файт
"Советский экран" № 17, сентябрь 1975 года
