В ту зиму на «Мосфильме» снималась история трех подружек-одноклассниц: как разошлись они по трем дорожкам, как сближались дорожки эти, скрещивались, снова расходились, но все же сошлись в финальной точке фильма, и на перекрестке зритель мог усвоить, кто из подружек есть кто и что в жизни хорошо и что плохо...
В павильонах всегда толпился посторонний люд, украдкой щелкали фотоаппаратами расторопные молодые люди, а потом дарили подружкам фотографии, надеясь заслужить их внимание. Артисткам нравились роли, костюмы, прически, нравилась атмосфера дружеского расположения, благожелательства и легкости, принятая в съемочной группе. Для двух из них это были самые первые роли в кино, а для третьей всего лишь вторая вообще и первая — главная. Фильм был закончен. И я потерял из виду Лиду Федосееву, исполнительницу роли Тани в картине о трех подружках, который назывался «Сверстницы»...
Прошло почти пятнадцать лет... Панорама по алтайским далям приводит меня на распаханное поле, на краю которого отдыхает Василий Шукшин. В этом фильме он сценарист, режиссер и исполнитель роли тракториста Ивана. Он докуривает сигарету, тушит ее в борозде, смотрит в зрительный зал и, иронически прищурившись, заявляет: «Все, ребята, конец!..» — дескать, нечего далее балбесничать, смотреть выдуманные истории, все это «печки-лавочки», и пора расходиться, ибо всех вас ждут дела...
Но мне не хочется уходить. Не хочется расставаться с героями, в общении с которыми так быстро пролетели полтора часа. Полтора часа в зале, где возникла такая легкость общения между зрителем и героями, при которой происходящее на экране воспринимается не как разыгранное зрелище, а как близкие и узнаваемые страницы жизни, которую тебе довелось прожить вместе с героями.
Фильм запомнился как-то сразу, весь — от первого кадра — пролога до последнего обращения Ивана к зрителям: «Все, ребята, конец!..» Как жаль, что не подошла к нему его Люба, не пристыдила: «Что ж ты, Иван? Нельзя же так. Люди пришли, деньги заплатили, а ты с ними —« как с гостями непрошеными...»
...Ловлю себя на том, что сочиняю продолжение роли, сыгранной Лидией Федосеевой. Сыгранной ли? Так не хочется этим привычным словом обозначить работу актрисы. Нет, наверное, все-таки сыгранная — не такая она в жизни, Лида Федосеева. В жизни она сложнее, изысканней... А здесь прекрасные Лидины волосы заколоты кое-как, и одета она не по моде — деревенская труженица, успевающая все для других и очень мало — для себя.
Но Лидины глаза, улыбка, голос — их не спрятать... И актриса не прячет их, когда ее героине приходится вступаться за людей, защищать их от мимолетных человеческих неудовольствий, категорических суждений самодовольных тупиц и скороспелых выводов случайных встречных... Как неназойливо, неприметно заставляет она поверить в прекрасную, богатую сущность своего Ивана.
Все о других, и почти ничего о себе. Такова роль и таков стиль актерской работы — никаких подпорок, никаких обстоятельств, облегчающих зрительское благорасположение. Нет острого, занимательного сюжета, отчетливо благородных, красивых поступков; грим и костюмы, мягко говоря, отнюдь не украшают актрису... Да, актриса и режиссер избрали путь, при котором остается в стороне весь мощный арсенал годами отработанных «поддержек», и артист выходит на канат, натянутый над пропастью, без лонжи и без сетки. Один неверный шаг — и ты летишь вниз головой в пучину зрительского отчуждения, и ничто не спасет тебя.
Такая самоотверженность, такой риск под силу лишь актрисе опытной, искушенной в житейских боях и на полях кинематографических битв. Что же сыграно ею?
Пытаюсь навести справки о Федосеевой в двухтомном кинословаре. Но, увы, там такая актриса даже не значится.
...Были работы — случайные эпизоды в скромно прошедших по экранам картинах. На съемках фильма «Какое оно, ..море?» встретилась с Василием Шукшиным. Любовь. Замужество. Окончила институт, стала дипломированной актрисой, но не снималась — растила девочек, «щи да кашу для Васи варила». А Вася — Василий Макарович Шукшин, писатель, режиссер, актер, кинодраматург, не спешил занять актрису Федосееву в своих постановках. И когда, наконец, Федосеева отважилась на роль в фильме «Печки-лавочки», то и растерялась сразу: трудно, непривычно, забыла все, да еще в партнерстве с мужем, да еще при его режиссуре, да еще в роли, им же и написанной... Ответственность огромная, такую ношу вдвоем нести — не поровну делить, а вдвое нагрузить на каждого... Но режиссер, партнер и драматург уверил: «Все обойдется, кто захочет понять — поймет. А кто не захочет, тому хоть кол на голове теши, в свою веру не приведешь, своего ума не вложишь. Будем работать для тех, кто устремится понять... А кто принимает совестливость за слабость, наглость за силу, пусть смотрит другие фильмы».
Вряд ли был такой разговор, он придумался мне, когда я снова и снова восстанавливал в памяти своей эпизоды фильма, который можно было бы назвать и «Совестливые люди».
Подлинная красота не сознает красоты своей. Она не любит смотреться в зеркало, запоминая наиболее выгодные ракурсы и повороты. Подлинная красота не демонстрирует себя, не распыляет по посторонним взорам, не растрачивает себя без меры и надобности... Все это думалось мне, когда я любовался героинями Лидии Федосеевой, и еще вспомнилось мне, что был когда-то на Руси обычай дарить «тихую» милостыню, незаметно класть подаяние на окошко нуждающегося и неузнанным уходить восвояси. Я вспоминаю этот обычай, когда с экрана глядят на меня глаза актрисы Лидии Федосеевой, добрые, ласковые, все понимающие и многое прощающие глаза... Разговор по телефону:
— Лида, у тебя есть время?
— Да немного есть...
— Может быть, позвонить позже?
— Нет, лучше сейчас. Собралась с девочками за город...
— Какие планы? Много предложений?..
— Да нет, немного. Нет, совсем немного...
— Видел кадры из картин «Птицы над городом» и «Если хочешь быть счастливым». А целиком фильмов пока не видал. Большие роли?
— Нет, эпизоды... Я там все с детишками снимаюсь...
— А у Бондарчука?
— Там тоже эпизод, а может, роль, не знаю... Такая непривычная, я там играю казачку, веселую такую, озорную...
— Ну, как?
— Не знаю, я не видела материала... Вася видел, успел. Говорил, что хорошо...
Наверняка хорошо. Василий Макарович Шукшин зря не хвалил. «Вася говорил...» Мы еще долго будем наследовать Василию Макаровичу Шукшину, читать книги, смотреть фильмы, ставить спектакли по его пьесам. Наследство его велико и весомо, и есть среди этого наследства заново открытая им актриса Лидия Федосеева, глаза которой я хочу видеть с экрана как можно чаще и как можно дольше.
В. Ордынский, кинорежиссер, народный артист РСФСР
"Советский экран" № 5, март 1975 года
