Что сделало долговечной популярность таких звезд русского дореволюционного кино, как Вера Холодная, Иван Мозжухин, В. Полонский, В. Максимов? Картины с их участием давно легли в дальние углы фильмохранилищ, но книги, статьи о них выходят беспрерывно, и все новые поколения любителей кино пишут в журналы, просят рассказать о «королях» и «королевах» старых экранов.
Ответ не прост. Он требует социологического анализа, ибо почти каждая звезда дореволюционного кино была не только порождением рекламы, но и в известной мере воплощением общественных идеалов и мифов своего времени. Лишь очень немногие из них были при этом и большими, талантливыми актерами.
К числу последних принадлежал Иван Ильич Мозжухин. В отличие, например, от Витольда Полонского, чья слава в предреволюционные годы была не менее велика, Мозжухин не имел постоянного амплуа, переходящей из фильма в фильм актерской «маски». Он одинаково интересен был в драмах и фарсах, салонных комедиях и ярмарочных гиньолях. А подлинная слава пришла к нему после участия в самых крупных реалистических произведениях тех лет, где Мозжухину удалось создать психологически сложные человеческие характеры. Большое место в его репертуаре занимали экранизации русской литературной классики — от Пушкина до Чехова.
Слава пришла не сразу. Ему исполнилось 20 лет (родился в 1888, умер в 1939 г.), когда он дебютировал в кино. До этого были пензенская гимназия, театральный кружок и брошенный на полпути юридический факультет. И короткий, но бурный период скитаний по провинциальным театрам. Вероятно, он прославился бы и в театре: его одаренность не вызывала сомнений. Но «нашел» он себя в кино. Объяснить это можно отчасти и тем свойством его внешности, которое чуть позже стали называть фотогеничностью. Худощавый, среднего роста, несколько большеносый и в жизни совсем не видный; на экране он и без грима поражал яркой мужской красотой, статью, обаянием. В салонных драмах он впечатлял умением одними глазами передать «бездну страданий одинокой души», как писал по поводу «Женщины завтрашнего дня» рецензент «Проэктора».
Мозжухин сыграл до революции в 70 фильмах, в том числе в экранизации «Пиковой дамы» (1916 г.), осуществленной Яковом Протазановым. То было этапное произведение русского раннего кинематографа, по культуре режиссуры, мастерству съемок и актерской игре свободно выдерживающее сравнение с любым зарубежным боевиком той поры. Мозжухин показал Германа с характером «демонически-эгоистическим» (В. Белинский), показал как личность страстную, сильную, но погубленную духом стяжательства.
Зрителей и специалистов тех лет поразило умение актера без слов — жестом, взглядом, точно рассчитанной паузой, живой мимикой передать непростой внутренний мир человека, решившего разом покончить с бедностью и бесперспективностью и оказавшегося в тупике своего безумия. Большим успехом пользовалась его роль Николая Ставрогина в экранизации «Бесов» Достоевского.
Однако полностью актерские возможности Мозжухина раскрылись в «Отце Сергии» (1918 г.). Рассказанная Л. Толстым история блестящего князя Касатского, увидевшего неправедность мира сего и сменившего в своем правдоискательстве придворный мундир сначала на монашескую рясу, а затем на рубище бродяги, была в чем-то созвучна эпохе всеобщей ломки. Мозжухин показал своего героя на протяжении его долгой жизни: от мальчишки-кадета до оборванного старика, бредущего по этапу в Сибирь. А между этими крайними обстоятельствами был и гвардейский офицер, снедаемый честолюбием, и обманутый жених высокопоставленной любовницы, и искушаемый соблазнами монах. И каждый облик выражал сложное душевное состояние, с удивительным мастерством воссозданное актером.
У «Отца Сергия» оказалась счастливая судьба: еще и сегодня его смотрят с интересом и раздумьями.
После революции Мозжухин оказался на чужбине. Он продолжал сниматься во Франции, Германии и Италии. Поначалу он имел успех» высокие гонорары, приглашения из Голливуда. Но все это как-то незаметно растаяло, и умер этот недавний кумир, потерявший родину, в одной из парижских богаделен, в бедности и безвестности.
Историк кино М. Алейников и режиссер А. Разумный, встречавшие в конце 20-х годов Мозжухина в немецких студиях, рассказывали, что уже тогда он был озлобленным, вечно пьяным человеком. В каждом слове слышалась неизбывная ностальгия — болезнь, как известно, неизлечимая.
Можно понять, что его подкосил не приход звука в кино: он свободно говорил по-французски, обладал красивым голосом. Беда была в ином — в ощущении утраты почвы, на которой возрос и расцвел его талант.
Он был первым большим реалистическим актером русского кино и даже во Франции оставался им, снимаясь с подлинным успехом лишь в фильмах «русского стиля». Именно как первый большой актер младенческих лет русского кино он и вошел в его историю.
Р.Соболев
«Советский экран» № 9, 1974 год
