Актер, особенно актер кино, начинается с внешних данных — лица, мимики, жеста, голоса. Во внешнем облике известного украинского актера Константина Степанкова есть что-то противоречивое. Лицо его — одновременно страстное и медлительное, движения порывисты, нетерпеливы и в то же время пластичны, голос низкий, певучий и немного надтреснутый. В его облике как бы запечатлена тревога перемен. Его не приспособишь к героям, «слаженным из одного куска». Все в нем — беспокойное движение, напряжение духа и чувства, та самая «живая разность», которая и составляет подвижную диалектику человеческой души.
Это позволяет Степанкову играть роли, противоположные по характеру, временной и социальной принадлежности и нравственному посылу. Среди его киногероев — благородный художник Сошенко, друг Шевченко; ефрейтор-фашист, расстреливающий неповинных людей; югославский свободолюбивый солдат Блажич и бандит-атаман Хмара; садист Понизовский и герой войны генерал Кирпонос; венгерский патриот Миклош Габор и неврастеник Петлюра.
Но лучшие роли Степанкова те, где есть внутреннее противоречие, внутренняя борьба разноликих сил и энергий.
Даже в небольших эпизодах или второстепенных ролях, в которых есть такая внутренняя разность, Степанков интересен и убедителен. Например, в детском фильме «Включите северное сияние», где он играет отца маленького героя, сурового сибиряка, который прячет за суровостью доброту и нежность. Или в фильме «Будни уголовного розыска», где старый, матерый, не знающий жалости вор, умирая, передает деньги для матери и «душа его возносится перед погибелью».
Отелло в драме Шекспира часто повторяет восклицание «бедный Яго!», которое стало своего рода присказкой для насмешливой характеристики удачливого негодяя.
На вопрос о том, какие роли хотелось бы сыграть актеру и почему, Степанков в числе других назвал «бедного Яго». Несчастного Яго. Злодея поневоле: в нем слишком долго видели негодяя, и он наконец стал им. Несчастный злодей! Эта драматическая двойственность человека понятна и близка актеру.
Хотя Константин Степанков и начал сниматься в кино с 1957 года, можно сказать, что его актерская судьба определилась лишь спустя десять лет — с выходом фильмов «Каменный крест» Л. Осыки и «Комиссары» Н. Мащенко.
...Время действия фильма «Каменный крест» — начало XX века, место действия — Западная Украина, герои — крестьяне, которые живут и трудятся на окаменелой, словно проклятой богом земле. Ее даже землей трудно назвать. Это действительно камень, у которого не выпросишь урожая, который молчаливо и равнодушно выжимает из крестьян все соки, все силы, всю жизнь.
И потому здесь царит такой же «каменный», ужасающий закон: когда ловят вора, его убивают, приглашая для этого соседей, убивают, не торопясь, выполняя ритуал. Ибо как можно простить того, кто посягнул на крохи, добытые с таким трудом? И все-таки это убийство. Это уничтожение человеческой жизни. И это страшно.
Степанков играет в «Каменном кресте» такого приглашенного для ритуального действия убийцу, крестьянина Михаила. Его пригласили среди ночи. Он оделся как на большой праздник в нарядный вышитый костюм. Он сидит за столом и медленно, мучительно, нечеловечески медленно закусывает, пьет и разговаривает. Что-то чудовищное есть именно в этой медлительности, словно люди собрались просто поужинать и поговорить по душам, словно убийство себе подобного— обычное дело, требующее смакования, сноровки и профессионализма. И герой Степанкова хмелеет от выпитой водки и предстоящего дела. Он становится почти дьяволом, наслаждающимся своей силой, он упивается предстоящей расправой.
И вместе с тем есть в этом злодее какая-то навсегда поселившаяся усталость. Его душа далека от его поступков. Словно существует где-то отдельно, сама по себе. А может быть, и не существует вовсе. Может быть, тоже давно уже окаменела. Он не может пролить слезу. Он не может сочувствовать уходящей человеческой жизни. И злодейство, не переставая быть злодейством, получает другое измерение. Он не просто убийца. Он сам уже наполовину умер. Он стал, как неродящая земля.
Лучшие роли Константина Степанкова связаны с исторической, революционной, военной тематикой. Со временем, которое требовало человека к ответу, требовало от него осознанности поступков, решительных действий, душевного напряжения, самоотдачи, одержимости. Поэтому не удивительно, что удача сопутствовала ему в фильмах, поставленных Н. Мащенко,— страстных и бескомпромиссных. Федор Лукачев в «Комиссарах» и Федор Жухрай в «Как закалялась сталь» открыли новую страницу в творчестве Константина Степанкова.
Фильм «Комиссары» — это фильм-диалог, фильм-спор, фильм-исповедь, фильм-размышление. Это памятник большевикам двадцатых годов — тем, кого расстреливали, закапывали живьем в землю, тем, кто мечтал о светлом и прекрасном будущем всех людей в голодные, трудные и опасные годы, кто мучаясь, страдая, ошибаясь и постигая истину, высоко нес свое человеческое достоинство, партийную честь.
Константин Степанков играет а этой картине комиссара, большевика, живущего на высоком пределе духовных и нравственных человеческих возможностей. Вера в него была у его соратников безусловной и непреложной. Он был их наставником, учителем, другом.
Федор Лукачев при других исходных условиях мог бы обернуться этаким железным героем. Но взволнованная гражданственность режиссера, глубокая эмоциональность самого Степанкова делают этот образ на редкость правдивым. Мы ни на минуту не сомневаемся в чистоте и высокой истинности его поступков и раздумий. Да, он железный человек, непримиримый и даже жестокий, когда это необходимо. Но все, что он делает и говорит, он выстрадал сам. Он борется за товарищей, доверенных ему, он не швыряется их жизнями, а старается понять заблуждающихся, протянуть им руку.
В Степанкове — Лукачеве есть горечь человека, знавшего поражения и утраты, и это делает его чистоту, мужество и веру безупречными и неиссякаемыми, как целебный источник. Он за революцию в душах, за революцию, которая никогда не кончается.
И еще один Федор. Федор Жухрай в фильме Н. Мащенко «Как закалялась сталь». Эта роль Степанкова как бы продолжает линию Федора Лукачева в «Комиссарах».
Духовный брат, наставник и соратник Корчагина, Жухрай — Степанков передает ощущение крупной личности, яркой в своей непреложной революционной цельности и драматичной, потому что завоевания революции даются нелегкой ценой лучших человеческих жизней. И это он, Федор Жухрай, учит лучших жить и умирать за революцию. Поэтому, может быть, сильнейший эпизод роли — в котором Жухрай — Степанков сидит у постели уже тяжело больного Корчагина и вместе с Павкой напевает песню-воспоминание о гражданской войне: «...он упал возле ног вороного коня и закрыл свои карие очи...» Сочетание непреклонности и страдания есть в перехватах горла, понижающих песню на срывающийся, еле различимый шепот, в отяжелевших глазах сродни тому, о чем писал Маяковский: «Если бы выетаг вить в музее плачущего большевика»...
Ещё одна работа Константина Степанкова — знаменитый герой партизанского движения Сидор Артемьевич Ковпак в трехсерийной картине режиссера Т. Левчука. Эта роль на первый взгляд несколько неожиданная для актера.
Сам Степанков говорит, что в роли Ковпака ему пришлось преодолеть значительное сопротивление материала. Ни возраст, ни внешность, ни темперамент не соответствовали индивидуальности актера.
Сидор Ковпак в фильме — образ цельный, монументальный. Это характер народный — с присущей ему мудростью, умением ориентироваться в обстоятельствах, хитрецой, жизнелюбием, идущим как бы от бессмертия самой жизни. Все это есть в Ковпаке Степанкова.
В работе над этим образом актер шел путем внешнего перевоплощения. Грим, голос, походка, повадки сделали Степанкова почти неузнаваемым в этой роли. Немолодой человек, осторожный и экономный в движениях, неторопливый, рассудительный.,. Однако видимую цельность и простоту своего героя актер раскрывает на экране как нечто гораздо более сложное и противоречивое.
Ковпак раскрылся во время войны как тонкий, умный, глубокий стратег, как народный полководец. Казалось бы, такой невоенный, похожий на добродушного лесника, лукавый, спокойный это человек и вместе с тем — командир партизанского отряда, «батько», который умеет подчинить, уговорить, приказать. И даже неожиданно вспыхнуть — будет не по его...
Стихия актерской индивидуальности Степанкова — характеры драматичные, сложные, в которых есть и масштабность, и эмоциональная приподнятость, и разноликость.
Л. Донец
"Советский экран" № 22, 1974 года
