Если принять за аксиому, что каждый творческий человек – загадка, то загадка Татьяны Ивановны Пельтцер на первый взгляд несложна. Она заключается в высокоразвитой способности актрисы органично входить в любое действие, в любую сценическую или кинематографическую атмосферу — будь то деревенская, среда «Журавушки», купеческий быт Островского или современный анекдот из «Фитиля». Сколько ролей переиграла на сцене и в кино актриса более чем за полвека своей деятельности — не счесть! Она так и сказала: «Я свои роли не считаю. Эпизодов у меня была пропасть!»
Да, секрет был бы прост, если бы Татьяна Ивановна всю жизнь играла только эпизоды, оставаясь снайпером по мастерству характерности. Однако на сцене Театра сатиры она играет матушку Кураж в пьесе Брехта и ведет действие, увлекая своим задором молодых партнеров в водевиле «Проснись и пой!».
— Вот я и героиня!— сказала она, будто сама себе удивляясь.
Остается только пожалеть, что в кинематографе у Пельтцер столь значительных ролей пока не было. Сцена свидетельствует: диапазон творческих возможностей актрисы гораздо шире того, что, как правило, предлагает ей кинематограф.
И все-таки нельзя быть несправедливыми к тому бесчисленному множеству бойких, веселых, хитрых, деятельных, острых на язык и душевных теток, бабушек, матерей, соседок, которых актриса создала на экране. Им в значительной степени обязана она как своей популярностью, так и своей постоянной готовностью работать — хоть и невелика роль, а заставляет быть в форме, да и режиссерам не дает забыть, что есть в Москве такая актриса — Татьяна Ивановна Пельтцер... Иногда удивляешься, как это ей удается — любой пустячок сделать необыкновенно жизненным.
...Она рассказывает о среде провинциальных театральных актеров, в которой выросла, об отце — известном актере И. Р. Пельтцере. Уже на склоне лет Иван Романович связал свою актерскую судьбу с кинематографом, и, сейчас вспоминая роли, сыгранные им яа экране — шахтер Козодоев в «Большой жизни», старик рабочий в «Последней ночи», капитан в «Дочери моряка»,— чувствуешь, как много общего у отца и дочери.
Отец был для Татьяны Ивановны первым учителем сценического мастерства и вообще был отличным педагогом, до революции имевшим свою маленькую театральную школу. Татьяна Ивановна вспоминает о своей актерской юности, о режиссерах, с которыми довелось работать, о партнерах, рассказывает смешные случаи, которыми всегда богата актерская жизнь.
— Насколько я помню, в первый раз вышла я на сцену в спектакле «Камо грядеши»,— говорит актриса,— был сезон 1913 года, играли мы в труппе Николая Николаевича Синельникова в Екатеринославле. Мне было девять лет, и я играла Авгия — брата главной героини Сенкевича Литии, роль которой исполняла Шатрова, замечательная актриса. Помню настроение праздничности, охватившее меня. Мы гастролировали — Киев, Нахичевань... Я продолжала играть детей. С 1916 года стала «актрисой по найму» у того же Синельникова— человека, обладавшего великолепной режиссерской интуицией. А в 1920 году родители в первый раз отпустили меня одну в Ейск, в театр военно-морского ведомства.
У Татьяны Ивановны Пельтцер, как и у многих актеров ее поколения, нет специального театрального образования. Богатый опыт сценической жизни, сама атмосфера театрального быта, постоянное общение с людьми театра с лихвой компенсировали те четыре-пять лет институтского воспитания, которое получают нынешние молодые актеры. Ее театральная школа учит главному — работать.
— В мое время молодежь не спрашивали, к чему душа лежит. Мы, что для спектакля нужно, то и делали: и копытами за сценой стучали и в цыганском хоре под руководством Николая Николаевича Кручинина пели... Конечно, каждой молодой актрисе хочется быть героиней. Но я и смолоду понимала, что с моей внешностью никогда героиней не буду, мое дело — характерные роли. Я на съемках режиссера и оператора всегда прошу: «Не показывайте меня крупно, «посреднее» план снимите!» Не люблю на себя глядеть. Героиней я, как вы видите, стала на старости лет. Может, и поздновато, но все равно радостно...
И, может быть, поэтому на вопрос о том, что считает она основным для успеха, Пельтцер ответила так:
— Талант, богом данный? Да, конечно. Но основное зависит от материала роли и от режиссерского рисунка. Мне с режиссерами везло—вот в чем мое актерское счастье... Я когда в театре МГСПС работала (потом он Театром Моссовета стал), Любимов-Ланской ставил у нас «Шторм». Это, я вам скажу, было в театральной жизни грандиозное событие! Спектакль звучал масштабно, гражданственно, успех был огромный. Василий Васильевич Ванин играл Братишку. А у меня были две роли — Параша и беременная женщина.
В кино, что такое настоящая режиссура, я поняла, поработав с Григорием Михайловичем Козинцевым. Его ассистентка, видевшая меня в театре (к тому времени я уже окончательно «приземлялась» в Сатире), уговорила вызвать меня в Ленинград на пробу в фильме «Простые люди». Козинцев ставил его вместе с Траубергом, а оператором был Андрей Москвин. Помню, приехала я на студию, стою в бюро пропусков, вахтерша меня этак взглядом смерила: «И чего, мол, такое из Москвы в Ленинград возят...» Козинцев мне потом говорил: «Если бы вы знали, какая у вас была отвратительная проба!» Но он поработал со мной, и роль (чудо, а не роль — женщина-одесситка, которая все потеряла в военных скитаниях, кроме оптимизма и душевности) удалась. Я в первый раз на съемках поняла, как надо жить по режиссерскому рисунку. «Простые люди» тогда на экран не вышли, картину выпустили лишь через несколько лет, и Козинцев ее не любил. А мне эта работа дорога...
В 50-е годы были у Татьяны Ивановны Пельтцер два фильма, пользовавшиеся большим успехом и принесшие ей популярность: фильм-спектакль «Свадьба с приданым» и комедия «Солдат Иван Бровкин».
Мы заговорили о том, что привлекает ее прежде всего в роли, когда она еще лежит на столике в виде режиссерского сценария,— динамичность, обилие действия или комедийные черточки?
— Ни то, ни другое,— ответила Татьяна Ивановна,— и действенность и комедийностъ — это приятно, интересно. А привлекает прежде всего человечность. Вот я снялась у Надежды Кошеверовой в «Царевиче Проше» — малюсенький эпизодик, экономка у волшебника, а какой теплый!
...Пожалуй, об одном можно пожалеть, думая о богатом репертуаре Пельтцер: актриса столь острого характерного рисунка, тонко чувствующая атмосферу действия, она и на сцене и в кино сравнительно мало играла в русской классике. Правда, Театр Сатиры собирается ставить «Горе от ума», и Пельтцер, наверное, представится возможность блеснуть в роли графини-бабушки.
Впрочем, быть может, это потеря в большей степени для нас, зрителей, чем для самой актрисы, столь легко и уверенно чувствующей себя в современном репертуаре. Наверное, в органическом ощущении современности один из основных секретов жизнеутверждающего таланта Татьяны Пельтцер.. Таланта, способного вместить гражданственность Брехта, юмор и легкость водевилей, точность бытовых характеристик калейдоскопа пьес и сценариев наших драматургов.
Н. Колесникова
"Советский экран" № 22, 1974 год
