Есть фильмы, рецензии на которые пишется словно сами собой. Недостатки таких картин вполне очевидны, и еще во время просмотра у рецензента не раз возникает крамольная мысль: дай ему в руки камеру, — ей Богу, поставил бы лучше... С фильмами больших мастеров все иначе. Тут критик, даже самый строгий, уже не может всерьез изобразить себя на месте режиссера. Более того, часто возникает ощущение несоизмеримости рецензии и картины, настолько емок, многозначен и глубок мир подлинного таланта.
Кроме того, и критики, и зрители, оценивая произведения искусства, на мой взгляд, рано или поздно сталкиваются со штампами своего восприятия и уровня эстетического вкуса. Мне, к примеру, довелось впервые увидеть опубликованной свою рецензию лет десять назад. Потом я писал о сотнях картин и год за годом с грустью обнаруживал, как рука почти механически начинала выводить «спасительные» фразы о «прекрасной актерской работе», «интересном изобразительном ряде», «гуманизме идеи» и т. п. Штампы наступали, и в итоге я не раз ловил себя на мысли, что от иной статьи, посвященной яркому, снятому будто на одном дыхании фильму, веет скукой и казенщиной. А как хочется, чтобы твои заметки хотя бы отдаленно приблизились к атмосфере фильма... Хочется чуда, чтобы, как в прологе «Зеркала» Андрея Тарковского, освободиться от груза прошлого и произнести наконец: «Я могу говорить...»
Вот об этом подумал я и после просмотра картины Али Хамраева «Сад желаний», снятой по сценарию С. Лазуткина. Думал и завидовал способности режиссера, не обрастая штампами, переходить в своем творчестве от жанра к жанру. Скажем, от вестерна («Седьмая пуля», 1973) к философской притче («Триптих», 1978). «Сад желаний» показал, что этому мастеру подвластен и еще один поворот, не менее трудный: от одного национального материала к другому. Снятый где-то в центре России, с русскими актерами, этот фильм, несомненно, раскрыл лучшие стороны дарования узбекского режиссера. «Сад желаний», казалось бы, легко упрекнуть в эклектике. В самом деле, поэтичные наплывы, причудливые сновидения, наполненные изысканными символами, соседствуют на экране с натуралистическим эпизодом, где один из героев не наших глазах разрывает на части и ест живую рыбу, пойманную в лесном ручье. А вслед за восхитительно снятыми кадрами рассвета, увиденного через марево колышущихся трав, возникает сцена, в которой звучат слова отнюдь не литературного происхождения...
Между тем, ощущения противоестественности такого сочетания не возникает. Напротив, по-моему, авторам удалось добиться гармонии, свойственной самой жизни — непредсказуемо разнообразной в своих проявлениях.
Действие фильма построено так, что поэтичную атмосферу постоянно пронизывает ощущение тревоги. И это не только тревога за героев с высоты нашего знания о том, что за первыми летними днями 1941 года последует роковая дата 22 июня. Но и тревога иного рода— когда мы узнаем, что у одной из трех юных сестер — Аси — расстрелян как «враг народа» отец, а в лесу, близ живописной деревушки, где сестры проводят свои школьные каникулы, скрывается сбежавший из лагеря репрессированный сын бывшего священника Павел.
Эту тревогу нельзя не почувствовать и в изобразительном решении картины. На счету оператора Владимира Климова больше десятка фильмов. Немало, учитывая, что его еще совсем недавно принято было называть молодым. Но полагаю, не ошибусь, если скажу, что «Сад желаний» на сегодняшний день — лучшая его работа. Картина, где операторский талант В. Климова раскрылся в полной мере композиционных, ракурсных и цвето-световых возможностей. Удались и тонкие по цветовой гамме пейзажи, достойные любой знаменитой галереи, и притягательные, разнообразные по психологическому рисунку портреты трех героинь, и ирреальность их снов. Даже такой, вроде бы, архаичный, вышедший из моды со времени 50-х годов прием, как наплыв, получает у камеры Владимира Климова второе дыхание в любовной сцене встречи старшей из сестер — Лоры — с простодушным деревенским пареньком. Вопреки стыдливым «канонам» прежних лет любовь показана здесь без ханжеской вуали. Такой искренности половодья чувств молодых героев на нашем экране, пожалуй, еще не бывало. Да и в мировом кинематографе это редкость. Из фильмов последних лет вспоминается разве что поразительная интимность картины Анджея Вайды «Хроника любовных происшествий» (1986), действие которой разворачивается в Вильнюсе летом 1939 года, когда главные герои — трое старшеклассников-гимназистов тоже не знают, что их ждет завтра...
Еще одна удача «Сада желаний» видится мне в точном выборе актеров. Известно, что в кино он решает многое. Ответственность этого выбора особенно велика, если речь идет о шестнадцати-семнадцатилетних. Тут в отличие от лент с персонажами более юного возраста возникает соблазн вместо сверстников героев-школьников пригласить на съемки более умелых и удобных в работе студентов театральных и кинематографических вузов. На первый взгляд, вполне естественно — гораздо легче добиться нужной трактовки роли от профессионала или полупрофессионала, чем от дилетанта девятиклассника. Однако, как показывает экран, такое режиссерское решение неизбежно мстит за себя. Кино — не театр. И крупные планы все равно выдают возраст исполнителей. И как бы талантлив не был двадцатидвухлетний актер, ему трудно жить на экране чувствами шестнадцатилетнего героя. Именно так, на мой взгляд, произошло в картинах «Завтра была война» (1987) Юрия Кары и «Шантажист» (1987) Валерия Курыкина
Али Хамраев пошел путем более трудным — пригласил на главные роли московских школьниц М. Велижеву, И. Шустову и О. Зархину и не ошибся в выборе. Юные исполнительницы сыграли отнюдь непростые роли эмоционально, раскованно, минуя искушения профессиональных и «студенческих» шаблонов. Задумчивая, каждой клеточкой ощущающая счастливое единение с природой Ася. Познавшая взаимность первой любви, «умудренная опытом» старшая сестра Лера. И самая младшая — «строгая моралистка» и хранительница родительских заветов Тома. У каждой из сестер свой характер, темперамент, взгляд на мир, свои надежды и желания. Увы, скорее всего, несбыточные...
«Сад желаний» — первый фильм А.Хамраева, поставленный им после пятого съезда кинематографистов. И, судя по его недавней статье в журнале «Искусство кино» — первый фильм, принятый без единой поправки. Впервые этот талантливый художник получил возможность высказаться до конца. Тема противоестественности насилия, предательства, подлости, войны, тема трагедии человеческого неведения и страха звучит в картине в полный голос.
И надолго остаются в памяти глаза «врага народа» Павла (А. Феклистов) перед тем, как люди из «черного ворона» нанесут ему смертельные удары. И восторженные глаза сельчан, устремленные на полотно экрана, где бравые киногерои распевают победоносную песню о том, как «в бой пошлет товарищ Сталин». И темные, глубокие глаза Аси, которые словно предчувствуют близкие взрывы бомб и снарядов, и пламя над рассыпающимися на части домами...
Четверть века шел Али Хамраев к этому фильму. Картине очень личной, выстраданной. Ведь ему не исполнилось еще и пяти лет, когда в феврале 1942-го под Вязьмой погиб на фронте его отец. Погиб совсем молодым, в 31 год. «Я тебя помню». Так называется предыдущий, прошедший сквозь бюрократические рогатки, фильм режиссера, посвященный памяти отца. «Сад желаний» — еще одно обращение Али Хамраева к прошлому, с которым он связан не только памятью детства, но и генетической памятью времени.
Александр Федоров
« Я могу говорить…»//Кино. 1988. № 7. С.14-15.
