Андрей Звягинцев поразил зрителя своей первой полнометражной картиной «Возвращение», наглядно доказав, что древние мифы никогда не стареют. С «Изгнанием» все гораздо сложнее.
Эта картина выглядит на фоне дебюта более искусственной и лишенной эмоциональной нагрузки. Мы с напряжением следим за поступками героев, но не испытываем при этом катарсис. Разгадка такого непонятного состояния, возможно, заключается в том, что картина лишена каких-либо временных и пространственных ориентиров. История в ней общечеловечна.
Премьера картины состоялась в кинотеатре «Художественный». В качестве зрителей были приглашены такие известные личности, как Ингеборга Дапкунайте, Ирина Хакамада, Михаил Задорнов, Аркадий Инин. Все хотели увидеть фильм, за работу в котором Кирилл Лавроненко получил вполне заслуженно пальмовую ветвь.
Сам я не сразу воспринял новую картину Звягинцева. Слишком велико было впечатление от «Возвращения». Лишь спустя некоторое время до меня дошло, что за проблематика скрыта за фасадом этой необычной во всех отношениях драмы. Необычной не только из-за особенностей операторской съемки Михаила Кричмана (воспетой в зарубежных изданиях) и монтажа Анны Масс, музыкального и звукового сопровождения Андрея Дергачева, сдержанной актерской игры Марии Бонневи, Александра Балуева, Дмитрия Ульянова и самого Лавроненко. Необычна вся структура фильма, его многоплановость и многослойность.
Лично для себя я выявил три пласта повествования. Во-первых, бытовой или реалистичный, в котором рассматривается семья, исследуются взаимоотношения мужа и жены, их детей и друзей. С виду вполне обычная история об измене жены, вокруг которой нагнетается напряжение, когда муж начинает выпытывать, кто же на самом деле отец будущего ребенка. Это самое простое в данной картине, доступное для понимания и не требующее напряженного мозгового штурма.
Второй пласт менее заметен. Лишив свое детище характерных черт, по которым можно было бы легко угадать страну или временной отрезок, режиссер привнес особый стиль архитектуры. Церковь невозможно соотнести с какой-либо религией. Странный загородный дом с огромными окнами, который более подходит для севера Швеции или Дании. Над всем витает воздух Средневековья: бескрайние поля, поющие крестьянки (одну из них играет Ольга Лапшина), неприютные здания. Одним словом – готика, мистика… Да и по сюжету напоминает произведения Генри Джеймса. Но эта история с домом с привидениями не так выпирает, как во многих американских ужастиках. Она прячется в картинах быта и природы, в поведении героев. И лишь когда Александр покидает свое жилище, вслед за умершей женой, это место оживает. Проклятие снимается: молчавший до сих пор родник пробивается наружу, и в лужице видно отражение зловещего здания, отвергшего блудных детей…
И самый сложный, а возможно, и самый простой, пласт – мифический, духовный. В сюжете есть много отсылок к библейским сюжетам. Это и паззл картины Леонардо Да Винчи «Благовещение», и чтение Библии на фоне картины «Изгнание из рая», и многое другое. Само название этой экранизации Сарояна говорит за себя. Изгнание – общечеловеческая, «вечная» проблема. Ее невозможно решить. Герою предстоит выяснить, как с этим можно жить, тем более, после смерти своей Евы. Безусловно, это главный пласт картины, как и в «Возвращении»…
Но следует ли смотреть эту картину с мифическим и религиозным багажом за душой? Сможет ли воспринять ее обычный зритель? Ответ скрывается за сердцем каждого из нас. Возможно, кому-то захочется просто узнать, почему Вера изменила Александру. Но все равно подтекст засядет глубоко в подсознании, какими бы беспечными мы ни были. Допускаю, что, кроме вышеназванных, в картине скрываются десятки смысловых уровней. Я увидел три, кто-то – пять и больше, но суть от этого не изменится: фильм следует увидеть каждому, кто способен чувствовать.
Макс
Фоторепортаж - Валерий Лукьянов
