Вереница слепых, словно сошедших на экран с брейгелевского полотна, идет по запыленной дороге. Их ведет слепой, который притворяется зрячим, а может быть, и сам верит в это. Оборванные, нищие, жалкие, они бредут по дорогам Фландрии, оступаясь и падая в грязь. На ощупь роются они в кошельке, выискивая последние гроши, и появляются то тут, то там, тревожно вопрошая друг друга: «Кто это? Что это?». «Это праздник, праздник, — отвечает им слепой поводырь, глядя незрячими глазами на костер, в пламени которого погибает угольщик Клаас. «Пепел Клааса стучит в мое сердце» - эти пронзительные слова всплывают и памяти сразу, как будто они были произнесены вчера, а не сто с лишним лет тому назад, те сто с лишним лет, которые отделяют нас от выхода знаменитой книги бельгийского писателя Шарля де Костера. Книга принесла посмертную славу своему автору, а при жизни он был скромным литератором и служащим бельгийского государственного архива. Строки старинных манускриптов, исторических документов, с которыми имел дело де Костер, сложились в по книге в яркую картину великого восстания гезов (нищих) против испанского владычества. Полная жгучей боли за поруганную родину, книга говорила о вечном стремлении народа к свободе, о несломленном и непобедимом духе Фландрии, полномочным представителем которого стал герой фламандского эпоса Тиль Уленшпигель, отважный гёз, энергичный и хитрый бродяга, весельчак и балагур.
Пришедший на страницы книги из народных «шванков», Тиль сохранил все те черты и добродетели, которыми из века в век наделял своих героев народ. Озорной и лукавый, он был сродни многочисленным героям фольклорных анекдотов, анонимных фаблио, которые передавались из уст в уста на протяжении столетий. Повествование де Костера явственно несло черты так называемой «низовой» культуры с ее реабилитацией плоти и утверждением чувственных радостей бытия.
И вот знаменитая книга переведена на язык кино, и старинная Фландрия с ее средневековыми городами, рыночными площадями, узенькими улочками и трактирами, Фландрия с ее синим небом и лентами дорог, то заснеженных, то золотистых от пыли, Фландрия белых дюн и голубых каналов возникла на экране. В фильме «Легенда о Тиле» режиссеров Александра Алова и Владимира Наумова сплавлены воедино возвышенный пафос и проникновенная лирика, в нем соседствуют горькие слезы и жизнерадостный смех в полном соответствии со знаменитым первоисточником. И, однако, этот перевод де Костера на язык кинематографа — достаточно вольный перевод.
Гейне пошутил однажды: «Перевод, как женщина. Если он верен, то некрасив, а если красив, то неверен». Фильм «Легенда о Тиле» по-настоящему красив, красив очевидно и бесспорно. Живописные, изысканно построенные кадры, ощутимо стилизованные под работы фламандских мастеров и, в первую очередь, Питера Брейгеля, замедленное рапидом парение золотистых волос вокруг лица Неле, голубовато-белый колорит морских боев, лебединые крылья парусов над кораблями восставших гёзов — все это действительно красиво, но красота эта ориентируется на стиль более «высокий», нежели очень простой народный с.юг де Костера. Даже такие сцены, как праздник шутов, которые, казалось бы, так и провоцируют авторов на самые буйные проявления фантазии, сдержаны рамками достаточно строгого вкуса. Авторы фильма предпочитают де костеровскую поэтичность де костеровской сочности. И к тому же де Костер-историк привлекает их больше, чем де Костер-фольклорист. Достоверно, убедительно и со вкусом воссозданные на экране реалии фламандского быта XVI века придают фильму черты увлекательной исторической хроники. Знаменитая тема - пепел Клааса — выходит на первый план, властно подчиняя себе не только все остальные сюжетные линии, но и самую интонацию рассказа. «Пепел Клааса» — так называется первый фильм дилогии. «Да здравствуют нищие!» — так называется второй фильм, который подтверждает и развивает основную тему картины, тему героической борьбы, олицетворением которой становится Тиль, не столько весельчак и балагур, сколько носитель народного стремления к свободе.
Путь, который предстоит пройти Тилю, а вместе с ним и всему народу Фландрии, исчисляется десятилетиями исторического времени, но время, в котором течет эта своеобразная хроника,— условное время. Годы идут, но они не меняют Тиля, как не меняют и его верную подругу Неле. Герои картины не только вечно молоды, но и могут повстречать самих себя в детстве, Тилю дано увидеть собственное рождение, а Неле может заглянуть в будущее. Метафорическое, легендарное «всегда» — вот тот сорт времени, в котором существует фильм. Плоть исторической хроники насажена на костяк легенды. Длительный процесс прозрения и пробуждения народа сжат и выражен на экране при помощи поэтических метафор. Вереница слепцов... Это не просто удачная цитата из Брейгеля. Разве не слепы те, о ком с таким царственным пренебрежением рассуждает не лишенный обаяния тиран, император Карл V: «Чем больше возлюбленный повелитель взвалит на них налогов и конфискаций, тем больше будут они его страшиться и любить. Благодаря мне в Нидерландах погибло пятьдесят тысяч человек. Теперь я покидаю престол, а они хны чат». Дым от костров заволакивает Фландрию, застилает глаза и кажется, что не видно пути к свободе. Долгие годы
скитаний по дорогам Фландрии ожидают Тиля, но «благословенны скитания ради освобождения родины». Пепел Клааса стучит в его сердце и зовет к отмщению, и стучит в сердца простых фламандцев, которые становятся рядом с Тилем. Очень точно ощущая заданный авторами тон, играют все актеры, органично существуя в мире этого фильма, мире одновременно историческом и легендарном. Лембит Ульфсак, длинный, худой, очень пластичный и необыкновенно похожий на Уленшпигеля внешне, не забывает о лукавой натуре своего героя, обаятельно и мягко сочетая краски героические, лирические и комедийные. Удивительно точным ощущением стиля отмечена работа Натальи Белохвостиковой в роли Неле. Она кажется сошедшей со старинного полотна и с актерской грацией балансирует на грани живого характера и поэтического символа вечной любви. Евгений Леонов воплощает раблезианский характер толстяка Ламме Гудзака, почти не прибегая к гротескным краскам, но очень смешно и удивительно живо. В чрезвычайно сильный актерский состав фильма входят и Михаил Ульянов в роли Клааса, и Лариса Малеванная — Сооткин, и Алла Демидова — Катлина, и Анатолий Солоницын — Рыбник, и каждый из этих актеров ведет свою партию в многоголосой картине талантливо, точно и со вкусом. Даже мрачный Император Карл V радует зрителя актерским блеском Иннокентия Смоктуновского, который всего в нескольких эпизодах ухитряется создать характер достаточно сложный. Однако мир королевского дворца в Вальядолиде, описание которого занимает так много места в книге, меньше интересует авторов картины, и Филипп II, кровавый король, сыгранный Владиславом Дворжецким, как некий поэтический знак тирании, довольно быстро исчезает с экрана, вытесненный бурной стихией народных сцен, криками «Да здравствуют гёзы!», близящейся победой восставших фламандцев. ...И вот торжествует победа, враг разбит, но вечный странник Уленшпигель и его вечная подруга Неле, уходят по бесконечной дороге. Они продолжают свой путь туда, где еще нет свободы, куда зовет их стучащий в сердце пепел Клааса, уходят, обреченные на вечные скитания, на бессмертие.
Надежда Целиковская
Спутник кинозрителя, декабрь 1977 года
