«...Ничто не воздействует столь сильно на человека, как готика...даже самый невосприимчивый мозг, рассудок, свободный от каких бы то ни было следов суеверия, непроизвольно признаёт её власть и силу».
Натан Дрейк
Компания «INGPLAST» занимается поставками и продажей фитингов высокого качества. Любой заказ может быть укомплектован всеми необходимыми фитингами. Если вы покупаете трубы, фитинги полиэтиленовые будут подобраны в зависимости от необходимых размеров и количества, и поставлены в кратчайшие сроки. Любой вид фитингов вы можете приобрести у нас на сайте https://ingplast.ru/otvody-ingplast/, а мы гарантируем не только быструю доставку, но и высочайшее качество изделий. С каждым годом все дальше от нас уходит та тонкая романтическая нить визуальной поэзии голубого экрана и чем слабее она становится, тем сильнее бьет ностальгия. Много сокрыто прекрасного в удивительной сокровищнице кинематографа, одновременно такой далекой, но все более доступной с каждым витком технического прогресса настоящего века коммуникаций. Конечно, многие вещи подлежат историческому взысканию, оценивающему и беспристрастному. На многие жанры, направления и даже отдельные картины сквозь призму времени смотреть легче, чем в упор обыденных дней. Кто из нас мог подумать, что когда-нибудь настанет время, когда зритель перестанет нуждаться в романтике шумных морских приключений или в таинственных загадках качественной научной фантастики? Спрос зрителей диктует моду кино, теперь герои нового поколения – бывшие рестлеры, фигуристые певицы и громадные роботы — занимают экранное время. А между тем именно картины прошлого ценны в первую очередь как достоверный диагноз поколений: чем они жили, о чем мечтали, какие вопросы ставили перед собой?
Безнадежно «архаичным» выглядит очень тонкое понимание жанра ужасов (жанра, в котором сейчас диктуют моду азиатские тенденции в довольно вульгарной американской интерпретации) — неоготика. Направление, как тонкое инструментальное исполнение первобытных страхов человечества перед темным и настойчиво притягательным потусторонним. Эта статья посвящена краткому синопсису кинематографа неоготики, анализу композиции этого рода картин, пускай и довольно поверхностному, а также нашей основной задачей является рассмотрение жанра со стороны психологии кино, постараться узнать тайну притягательности химии этого направления.
***
Готика, как период в развитии искусства, зародилась в XII веке во Франции и очень быстро распространилась практически на всей территории Старого Света. Придя на смену романскому стилю, готическая культура в современном её понятии является «перегородкой», отделяющей средневековье от эпохи Возрождения. Очень важным для нашего эссе представляется пояснить, что изначально готический стиль применялся исключительно в архитектуре храмов, соборов и монастырей, то есть был религиозным по тематике. Насквозь пропитанный христианскими мотивами, он олицетворяет своеобразное обращение к вечности, к высшим всемогущим силам, к природе. Подчеркнутая вертикаль всех зданий этой архитектуры обозначает идею устремления ввысь. Внутреннее убранство готических сооружений представляет собой многочисленные скульптуры и витражные окна, что также подчеркивает тектонический смысл направления. Такие внутренние элементы, создавая импульсивную светотеневую игру, в свою очередь оживляют и одухотворяют архитектурные массы. В начале XV века, смещенная помпезностью Ренессанса, готика была отвергнута, как варварский пережиток тёмных веков. К произведениям искусства, созданным в период эклектики и позднее, применяется термин «неоготика».
Появление первых неоготических литературных романов можно отнести ко второй половине XVIII века. Именно тогда появился «Замок Отранто» Горация Уолпола и «Влюбленный дьявол» Жака Казота. В это время Европа переживала сильный религиозный упадок, отказ от авторитета аристократии и церкви, как репрессивных и основанных на предрассудках и пережитках прошлого. Оттого новое литературное направление, открыто выступающее против рационализма современной эпохи, еще больше выглядело как настоящий бунт. Пугающие замки, мистика и тон забытой средневековой романтики моментально пленили читателей, сделав это направление одним из самых популярных. Ключевым отличием неоготических романов от первоисточника стало то, что тут противоборство человека с силами зла выполнено в более мажорном ключе, с ярко выраженной фольклорной основой.
Число авторов в этом новом жанре начало расти как на дрожжах: Клара Рив, Мэри Шелли, Анна Радклиф, Чарлз Мэтьюрин и еще больше сотни имен выпускали сотни произведений, но лишь немногие нашли свое продолжение в кинематографе.
Без преувеличения, самым значимым неоготическим романом, оказавшим непосредственное и очень сильное влияние на становление готики в кинематографе, стал роман Брэма Стокера «Дракула» написанный в 1897-м. Именно с этого романа началась масштабная популяризация «вампирского мифа». История о любви трансильванского графа была неоднократно экранизирована, а в настоящее время встречается в низкопробных вариантах фильмов ужасов категории Б и даже в таком своеобразном направлении, как аниме.
Самая первая и, опять же, очень значимая для жанра готики экранизация романа Стокера была снята выдающимся немецким кинорежиссером Фридрихом Вильгельмом Мурнау в 1922 году. Фильм вышел под названием «Носферату: Симфония ужаса». Эта картина имела ошеломляющий успех, принесла своему создателю мировую известность, а образ графа Орлока, (в фильме пришлось изменить имена оригинального литературного произведения в связи с проблемами на права экранизации) великолепно исполненного Максом Шреком, и по сей день остается недостижимой планкой. Его талантом был создан магический образ безусловно трагического героя с собственной манерой, пластикой и ощущениями. «Прадедушка» всех вурдалаков на экране, Макс Шрек смог зародить основные постулаты героев такого типа, поддающихся вожделению и страдающих от своих животных, а от того предельно понятных каждому зрителю, желаний. Сказать что-то новое в создании таких персонажей практически невозможно, лучшее, что можно сделать – постараться максимально приблизиться к «оригиналу».
Немаловажным является присутствие элемента эротики в фильме. Сама идея многовековой любви и соединения любящих через питье крови друг друга являет собой всего лишь замену обыденному половому акту на нечто фантастическое и таинственное, что вполне бы могло вписаться в концепцию неготического киноформата. В большинстве своем эти сцены граничат между неотвратимым ужасом и непреодолимым желанием, что и придает им такую пикантность.
Во многом инновационный для своего времени, «Носферату: симфония ужаса» определил собственную кинематографическую традицию. Созданный под влиянием эпохи декаданса «Носферату» делает попытку донести до зрителя идеи не в очевидной, готовой к употреблению манере, а отдельными символами. Неоготическое кино, в этом определении, есть некая форма, способная собственной мистической эстетикой и посредством иносказаний донести до зрителя вполне конкретные истины. Такое понятие неоготического искусства во многом определяет промежуточные (для нашего эссе) границы жанра — символизм, как неотъемлемая часть идейной композиции. Отталкиваясь хотя бы от этого малого, мы смеем сделать следующие различие: два разных течения в одном направлении, которые идут параллельно и, как известно, никогда не пересекутся.
***
В 1931 году студия Universal выпускает свою экранизацию сценической версии романа Брэма Стокера. Фильм «Дракула», снятый основателем классической американской школы ужасов Тодом Броунингом, был невероятно далек от сути готической культуры, где ужас стал целью, но никак не методом. Режиссер отошел от общей эстетики романа, предпочел символизму примитивизм, пренебрег чувственностью и сексуальностью самой истории. Недаром фильм вышел аккурат ко дню Святого Валентина и был преподнесен зрителям, как «самая невероятная история любви».
Тод Броунинг, сам того не осознавая, ознаменовал своим фильмом начало целой эпохи «классических ужасов Голливуда», оставив за рамками фундаментальные вопросы неоготики и полностью посвятив свои фильмы (а в будущем все фильмы этого течения проделывали тоже самое) усладе потребности зрителей в страхе. Его «Дракула» обзавелся пятью абсурдными продолжениями. В это время студия Universal «выпустила» своих лучших монстров, таких как Мумия, Человек-неведимка, Человек-волк и несчастного Франкенштейна.
К ярким современным представителям классической Голливудской школы ужасов, в чертах которых до сих пор узнаются нотки готического направления, можно отнести «Мумию» и «Ван Хелсинга» Стивена Соммерса, «Интервью с вампиром» Нила Джордана и трилогию Лена Уайзмана «Другой мир». Краеугольным камнем композиции этих фильмов, позаимствованным у прародителя, стало трагико-романтическая история любви. Во многом эти картины обязаны своему успеху именно ей. Зазубренные Голливудом сюжеты, пересказанные по много раз в других жанрах, тут, за счет специфических (но в отличие от настоящих неоготических лент абсолютно пустых) стилистических особенностей выглядят «по-новому». Голливудские мастера по спецэффектам разворачиваются своим талантом, маскируя общую потрепанность сценария и многочисленные ошибки, придают фильмам отполированный и блестящий внешний вид. Впрочем, это отнюдь не означает, что за блестящей «обёрткой» обнаруживается зияющая пустота. Многие из них могут похвастаться интересными актерскими и операторскими работами, что неоднократно отмечалось самыми престижными кинопремиями, да и свою прямую обязанность - развлекать зрителя - они выполняют с лихвой.
***
В то же время классическое понимание готики в кинематографе осталось практически без изменений. Через многие десятилетия последователи Мурнау пронесли свою консервативность и верность традициям, что, конечно же, нельзя сказать о многих других жанрах в кино, на которых всегда заметно сказывался технический прогресс. Нам в этом кратком исследовании остается только рассмотреть наиболее впечатляющие, показательные и значимые неоготические картины и постараться сформулировать основные черты, присущие «чистой неоготике».
В 1957 году знаменитый шведский режиссер театра и кино, сценарист и писатель Ингмар Бергман представляет свою картину «Седьмая печать». Сюжет повествует о рыцаре Антониусе Блоке, вернувшемся после долгих крестовых походов к себе на Родину. Он давно разочаровался в жизни, и, когда за ним приходит Смерть, решает сыграть с ней в шахматы, тем самым отложив свою неминуемую гибель. Такая отсрочка дает возможность Блоку узнать, есть ли Бог на самом деле.
Перед нами в центре картины главный герой — рыцарь Антониус Блок. Все его христианские убеждения, долгие поиски Гроба Господнего потерпели крушение. Его терзают вечные несоответствия религиозных учений с мрачной реальностью. Бергман, как настоящий мастер визуального искусства, показывает нам эти несоответствия, но вслух о них не говорит. Буквально каждая сцена выражает продолжение гениальной задумки этого шведского маэстро. Общее пессимистичное настроение ленты и фундаментальные философские вопросы, которые перед собой ставят герои, непосредственно столкновение человека с силами сверхъестественными: тут все это пропитано еще и христианскими мотивами. В самом начале этой статьи я хотел обратить внимание читателя на то, что готика изначально была религиозной по тематике. Пока что мы воздержимся от конкретных выводов, является ли столкновение героя с религиозными убеждениями неотъемлемой частью композиции жанра, постараясь проследить эту идею и в других картинах.
Практически через полвека, в 1978 году, еще один выдающийся немецкий режиссер Вернер Херцог снял ремейк картины Мурнау, только теперь под названием «Носферату: призрак ночи». Ориентируясь только на картину Мурнау, а не на литературный первоисточник, Херцог усердно снимает кальку с этого шедевра немого кино. Новое резкое графическое восприятие немецкого экспрессионизма охватывает и прекрасные съемки натуры и необыкновенно сладостное и обреченное питье крови на этот раз уже в исполнении Клауса Кински. Херцог смог в точности, но уже само собой по своему, передать эту незабываемую мистику высокого искусства неоготики, которая потом еще долго таится в сознании зрителя.
В данном случае перед нами конфликт, в основе которого не христианские догматы, а фундаментальные загадки природы человеческих желаний. Страсть, вожделение и желание, то есть все, что олицетворяет вампиризм, сталкивается с воспитанным рационализмом современной культуры. Конфликт вечный, конфликт неисчерпанный здесь рассказан одной жуткой и притягательной историей, которая в силу вышесказанного никогда не потеряет свою актуальность.
После фильма Вернера Херцога в жанре неоготики наступило затишье. Европейское кино вплотную занялось новым авангардом, острым гротеском, поисками новых художественных приемов съемки и монтажа, а западная культура начала откровенно паразитировать на сюжетах и находках Старого Света, превращая их в удобоваримую смесь. Для того чтобы вернуть неоготику на широкий экран потребовалось вмешательство настоящего маэстро.
Таким маэстро стал Фрэнсис Форд Коппола, выпустивший в 1992 году первую прямую экранизацию романа о Графе Дракуле - «Дракула Брэма Стокера». В то время мировую кинообщественность смутил новый фильм уже признанного кинематографиста. Недоумение было вызвано таким резким переходом от проблематики сложных военных драм и криминальных саг (популярность которых была тогда на высоте) к такому «второстепенному материалу», как фильмы о вампирах. К сожалению, жанр ужасов, который все же имеет свои (пускай и отдаленные) корни в почве неоготического искусства, уже стал в 90-х достоянием тинэйджеров. В новых фильмах ужасов уже не уделяли время на создание зловещей атмосферы, заменив классический саспенс мгновенным шоком. В условиях таких модных тенденций для того чтобы вернуть утраченную моду на неоготику потребовался весь гений Копполы с его тонким восприятием прекрасного, чувством такта и уважением к традициям. Только благодаря таланту этого американского режиссера и его незаурядному подходу к постановке (и отчасти из-за космических сборов картины по всему миру) все большие студии «долины кукол» поспешили заручиться правами на экранизацию современных и классических неоготических романов, а сам фильм был отмечен тремя премиями «Оскар» и четырьмя премиями «Сатурн». Фрэнсису Форду Копполе многое удалось изменить своим «Дракулой». В первую очередь он вернул моду на мистико-романтические постановки, показав, что возможно создать шедевр, варьирующий на тонкой грани интеллектуального и коммерческого зрелища.
В первую очередь режиссера в своей постановке привлекает идея вторжения жуткого и мистического в тихий рационализм британского общества конца XIX века. Композицию Коппола строит вокруг трагической многовековой истории любви, ради которой граф бросил вызов Богу. Становится заметным, что в первую очередь Коппола ориентировался на «Носферату» Херцога, выполненного, как сказано выше, в манере немецкого экспрессионизма, хотя и исполнено все это по всем канонам «высокого стиля» Голливуда. В общем, во всех отношениях трудоемкая задача угодить всем – и приверженцам старых добрых традиций неоготики и не столь изощренной широкой массе — реализована на высшем уровне.
В очередной раз благодаря нетленному произведению Брэма Стокера вернулась мода на готику, в этот раз еще сильнее. Спустя совсем немного времени на экраны выходит творение еще одного мастодонта кинематографа – Романа Поланского, «Девятые врата». Этот французско-английский режиссер, родом из Польши, неоднократно прибегал к мистической тематике, достаточно вспомнить его экранизацию «Ребенка Розмари» и фильм «Бал вампиров», но в новой ленте он шагнул намного дальше, правда, обсуждать как таковое творчество режиссера, а в частности «Девятые врата», довольно сложно и вот почему. Лента однозначно является последователем классической, докопполовской школы готики, прямым продолжателем традиций, заложенных еще в начале века, но в то же время, она является и наглой пародией на всех этих родоначальников. Так уж получается, что Поланский на протяжении всего фильма занимается бесстыдным копированием и самокопированием, и вроде бы задает сложные вопросы об искушении дьяволом, о религии, но вот отвечать он на них не спешит, а если уже и ответит, то точно не на то, что нужно. Таким своеобразным приемом автор ставит зрителя в самое неудобное для последнего положение, утверждая, что есть загадки без ответов, а фокусы без мухлежа.
Фильм Романа Поланского стал на данный момент последним самым ярким представителем классической неоготики. Конечно, есть много талантливых и не очень режиссеров, которые в своих работах используют те или иные приемы из готической эстетики, но рассказ о каждой такой мелочи займет неприлично много времени, а продвинуться в суть вопроса нам это никак не поможет. Используемого и разобранного материала вполне хватает, чтобы сделать необходимый вывод. Так что же такое неоготика в кино? Неоготика – это то самое неуловимое, тонкое и возвышенно поэтическое восприятие вечных конфликтов плоти и разума, религии и человека. Насквозь пропитанное христианской культурой, это направление несет оттенок исключительно европейского кино. Недаром практически все (за одним, пускай даже очень ярким исключением) значимые картины сняты европейскими маэстро. Неоготика призвана соблазнять зрителя привлекательностью некоего (хотя всегда недостижимого) откровения. Неоготика – это сложная эстетика с причудливыми оборотами, жуткими метафорами и откровенными формами, где каждая деталь перенасыщена значениями. В общем, это то, каким должно быть искусство: строптивым и распутным одновременно.
В заключение хотелось бы сказать, что высокое искусство всегда делает шаг в сторону совершенного: протаптывает дорогу другим, менее смелым. Мне хотелось бы закончить это эссе словами одного моего друга, которые как нельзя кстати подходят к теме разговора: «Как это ни парадоксально, но «кинематограф развлекательный» – он сам по себе вампир. Своей крови нет, нужно всё время пить чужую».
Андрей Довбешко
