Учитель на экране?.. После «Доживем до понедельника»? После знаменитого урока о лейтенанте Шмидте? В дни международного кинофестиваля фильм этот показывали в нескольких кинотеатрах Москвы, и надо было видеть, как его смотрели. В тишине. Не поднимались с мест до последнего кадра, до последней надписи, до прощального появления Тихонова на экране. Только сейчас до конца понимаешь значение этого фильма Станислава Ростоцкого по сценарию Георгия Полонского. Почти все самые серьезные проблемы школы затронул он, так что новые фильмы о школе поначалу могут показаться повторением пройденного. Все по той же схеме: передовой учитель — отсталый учитель — яркий ученик — схватка из-за него. Выступает ли в качестве передового директор школы («Дневник директора школы» Бориса Фрумина по сценарию Анатолия Гребнева, «Ленфильм») или студентки-практикантки несут в школу новое («Это мы не проходили» Ильи Фрэза по сценарию Михаила Львовского, студия имени М. Горького) — схема остается той же, что и в «Понедельнике», и те же проблемы, и та же страсть, и те же диалоги (только не такие острые), и так же, как в прославленном фильме учитель взрывался из-за того, что кто-то в учительской говорит «ложут», так теперь страдает директор, услышав от учительницы «транвай».
Да есть ли нужда в таких фильмах? Не копии ли они? И не проще ли, не дешевле напечатать побольше действительных копий «Понедельника»? Легко представить, как и в зрительном зале и на студиях говорят или будут говорить: «Опять про школу? И опять про то же?»
Опять! Опять и опять, потому что хотя сюжетных схем в природе не так уж и много (известно же, например, что существует всего тридцать две трагические коллизии), но школа, как жизнь, неисчерпаема. Опять и опять, потому что не одним уроком учит учитель и не одним уроком-фильмом должна учиться школа. Опять и опять, потому что интерес к школе растет и будет расти еще быстрее.
Фильм про учителя — это не совсем то же, что фильм о враче, директоре или металлурге. И не будем даже настаивать на банальной мысли о том, что, дескать, не то важно, что учитель, а то, что человек. Нет, фильм про учителя — это именно про учителя фильм, а не про человека в должности учителя, потому что сама учительская профессия выявляет, концентрирует одну из важных сторон любой человеческой жизни. Почти все фильмы, как и почти все произведения искусства, подпадают под одну из рубрик: человек и революция, человек и война, человек и общество, человек и любовь, человек и работа, человек и природа, человек и он сам... Герой испытывается войной, любовью, работой. Но есть еще одна, такая же важная, но мало разработанная «рубрика»: человек и дети... Фильм про учителя — это, по сути, фильм и про всякого взрослого в его прикосновении к детям, или, если хотите, в его соприкосновении с будущим. Острая проверка для любого из нас, серьезное нравственное испытание, которого иногда не выдерживают люди, стойкие на войне и смелые в любви.
Нетрудно предсказать, что со временем раздумья на тему «человек и дети» займут одно из первых мест, и тогда фильмов про учителя и про школу станет еще больше... Ведь мера отношения к детям — это и мера гражданственности человека, мера сознательности общества. Не случайно самые известные наши актеры сыграли в последние годы учителя на экране: В.Тихонов, С.Бондарчук, М.Булгакова, И.Саввина. Можно предположить, что и другие большие актеры захотят испытать себя, своих героев еще и этой трудной учительской пробой. Закономерный процесс.
Закономерный еще и потому, что даже самые привычные схемы каждые несколько лет наполняются новым содержанием. Школа — живой организм, и ее здоровье, так же как и ее болезни, постоянно меняются. В фильме «Доживем до понедельника» актриса Нина Меньшикова откровенно играла этакую педагогическую бестию с поджатыми губами, с резким, а порой и вкрадчивым голосом. Лицемерие и ханжество, два эти страшнейших педагогических порока, пронизывали каждое ее движение.
Не то Ия Саввина в фильме «Дневник директора школы». Она не лицемерит, она пряма и откровенна. Она не злится, как Н. Меньшикова, а страдает. Она искренне болеет за своих учеников, за их будущее: «Учим мы их, учим... Образ Рахметова, образ Чацкого, сеем разумное, доброе, вечное, а потом летит все куда-то, в свадьбы с кооперативным приданым...» Грустно ей, жутко, потому что это не бедный душой, не ограниченный человек: умный взгляд, точная речь, и стихи читает, и страсть ей доступна... Но что за дьявольская сила делает эту милую женщину ненавистной для всех? В том числе и для нас, зрителей, ненавистной, поскольку и мы в свое время страдали от этих милых, хорошо и модно одетых, умных и начитанных учительниц. В фильме это явление условно названо «Валентина Федоровна», а я мог бы дать с десяток других, реальных имен. Образ, созданный Саввиной, до того узнаваем, что буквально вздрагиваешь от точности попадания в слове, жесте, интонации.
Однако вопрос «Что за сила...» не прост, а авторы фильма ответа на него не дают. Генетический, так сказать, анализ в фильмах о школе не обязателен. Важно утвердить факты, дать общую обстановку.
И все же что здесь? Психологическая жестокость? Плоды дурного воспитания? Приверженность к устаревшим взглядам?..
Какими-то трудно уловимыми штрихами Ия Саввина дает нам понять, что, пожалуй, последнее предположение — насчет взглядов — ближе к истине. Дело не столько в характере, сколько в том довольно распространенном еще представлении о школе, как о заводе, где все должно быть отлажено и налажено, все без сучка и задоринки, где каждый шаг ученика в сторону — «нарушение», сбой педагогического конвейера. Представление о школе, которая не живой жизнью живет, а выдает продукцию: средне образованных молодых людей с аттестатом вместо заводской бирки. А школа не та! И с каждым днем все больше не та!
У Сухомлинского есть потрясающее по глубине и неожиданности определение: воспитание - - это «все более глубокое познание каждого ребенка». Оценим мысль! Не то говорит нам выдающийся педагог, что для воспитания нужно знать детей (кто этого не говорил!), а нечто более значительное: воспитание — это и есть познание, познание — это и есть воспитание... Причем важно заметить, что здесь имеется в виду не социологическое познание анкетами и «.срезами», а сердечное — любовью. Именно любовь-познание и есть воспитание. Недаром всю страну облетела фраза: «Счастье — это когда тебя понимают.,.»
Но если к школе подходить так, словно это учреждение, завод, то какое же познание и понимание? Зачем оно?- И незаметно для себя наша милая и миловидная учительница, движимая лучшими побуждениями и беззаветно преданная школе (чем также учителя всегда гордятся), незаметно для себя, по существу, перестает быть воспитателем, и с этой минуты страшен ее удел: нервничать, сердиться на воспитанников, разочаровываться в своей работе и обвинять «нынешних» в неблагодарности: «Для кого, для чего стараешься-стараешься, делаешь-делаешь? Хоть бы кто «спасибо» сказал!..»
Но никто ей не скажет спасибо. Лишь только зарождается у учителя в голове мысль о неблагодарности воспитанников, как тут же она бумерангом бьет его самого. Появление этой мысли и означает признание краха, крушения жизни.
В одном газетном интервью Майя Булгакова рассказывает, как она сыграла завуча в фильме А. Манасаровой «Ищу мою судьбу», человека ортодоксального и жесткого, сыграла, страстно призывая в душе: «Не пускайте таких в школу!» Пафос актрисы понятен, но легко сказать — не пускайте! Это директора завода можно снять, но учителя как «снимешь»? Как «не пустишь»? И куда девать этих Валентин Федоровн? Ну, переведут в другую школу... «Дальше фронта не пошлют...» — говорили во время войны. И, может быть, в чем-то. правы авторы фильма «Это мы не проходили», когда пытаются показать духовное возрождение подобной учительницы, показать, что все-таки и она может перемениться. Насколько это реально в жизни (на экране и то нелегко), не знаю, но ведь и другого пути нет. Может быть, появится когда-нибудь фильм, полностью посвященный эволюции, возрождению учителя... Ведь опять-таки умел же Сухомлинский делать всех своих учителей добрыми к детям, понимающими детей. Всех... Значит, в принципе это возможно?..
Директор школы Свешников (актер Олег Борисов) не во всем антипод своему завучу, не прямая противоположность. Недаром они дружат. Но в одном они резко противостоят друг другу, и это полное противостояние. Для героини Ии Саввиной все понятно и ясно в школе, и в этом ее главный грех перед детьми и перед своей работой. Для учителя, которого играет Олег Борисов, школа и работа в ней - постоянный процесс познания, вечная загадка, вечное стремление к истине.
Его метод — удивление. Его оружие — боль. Его цель — поиск. А не заранее известный результат. Школа ему дорога, и порядок в ней он поддерживает довольно сурово, но любой школьник для него дороже школы, и его нисколько не смущает, что любимейший из его учеников стал вовсе не кандидатом наук, а директором гостиницы, и притом блатмейстером. «И на это ты ухлопал свою жизнь?» — не без ехидства спрашивает Свешникова его сын. «А на что я должен был ее ухлопать?» — резонно отвечает Свешников. Но этого ответа Валентина Федоровна не поняла бы ни за что... Свешников не ждет благодарности от учеников, благодарность ему — сама его работа, общение с детьми, и не оставляет его надежда, что и из 183-й школы, где он директором, могут выйти гении... Да и не важно, будут гении или нет, важно, что он предполагает такую возможность в каждом ученике!
Отсюда его главная установка: «Я хочу научить их уважать чужое мнение и отстаивать собственное». Прекрасная формула! Эта добавка — «отстаивать собственное», эта забота о мнениях учеников, это допущение, что ученики могут иметь свои мнения, и делает Свешникова современным и действительно положительным героем. Образ, созданный Борисовым, не обречен на успех, неярок, не заострен, может быть, он Даже не будет замечен. И вряд ли войдет в обойму признанных положительных героев экрана, но столько в нем обаяния, так принципиально важна кажущаяся его нерешительность, так трогает его недоумение!
В Мельникове («Доживем до понедельника») мы видели недовольство учителя школой и охотно разделяли его недовольство. Но была в нем какая-то непрофессиональность, что ли. Он смотрел на школу как бы со стороны и урок давал, будто он впервые пришел в класс и впервые столкнулся с эмоциональной глухотой учеников. Раздражение было главной его чертой. Свешников из нового фильма — профессионал в высоком смысле слова. Его многое огорчает в школе, многое заставляет страдать, но ничто не вызывает раздражения. Он любит ученика, ставшего директором гостиницы (хотя тот и не выдержал испытание жизнью), и любит школу такой, какая она есть, и это плодотворная любовь: она ведет к неустанному труду, ведет к тому, что и школа и каждый ее ученик становятся лучше
А в фильме Ильи Фрэза мы видим уже не одного, а целую плеяду молодых учителей, у которых то же стремление понять детей, и та же любовь к ним, и та же боль... Что это — идет новый учитель в школу? Может быть... И если даже кинематограф чуть-чуть опережает реальное развитие событий, все-таки это лучше, чем отставать от него.
Ну, а третье лицо в постепенно закрепляющемся треугольнике «хороший учитель — дурной учитель ученик»? Ведь это из-за него ломают копья, это он, по сути, главнейший герой! Увы! О нем-то ничего определенного сказать пока нельзя. Это еще не герой, а так, «сюжетный ход», повод для завязки конфликта, не лицо, а предмет вроде платочка из-за которого Отелло задушил Дездемону. В одних фильмах дети поярче, и больше к ним интерес, в других и вовсе не заметны, но темы для разговора пока что нет. Когда учителя начинают спорить с учителями, о детях обычно забывают... Недаром нашу педагогику много лет обвиняли в «бездетности». А возможно, трудность в том, что ребята — герои «школьных» фильмов — это обычно подростки, а у нас в кино ещё мало людей, так же влюбленных в отрочество, как, скажем, Ролан Быков влюблен в детство...
Симон Соловейчик
"
Советский Экран" № 20, октябрь 1975 года
