Можно, конечно, однозначно ответить на вопрос, о чем мой будущий фильм. Сказать, к примеру, что он о чувствах. Верно? Вполне. Только того самого главного, из-за чего, переворошив груды заявок, замыслов, аннотаций, я остановился на сценарии В. Мережко «Трын-трава», этим общим словом не объяснишь. Не расскажешь, как обрадовался я, когда понял, что есть на свете близкий мне по духу человек, которого волнует в этом мире то, что волнует меня, который видит этот мир так, как вижу его я.
А интересуют меня люди, которых часто почему-то называют простыми или обыкновенными. Живет этот простой человек нормально: ничто его не мучает, никаких таких особенных проблем у него нет. Ничего сверхъестественного с ним не случается: работает, ест, спит. Этакий идеальный тип. Позавидовать можно!
Только мне что-то таких простых, обыкновенных не попадалось. Стоит узнать человека поближе, как открывается целый мир переживаний, забот, надежд. Вот мне и хотелось бы в своем фильме подглядеть, подметить маленькие проблемы простого человека. Показать, к каким непростым последствиям они могут привести...
Нельзя наблюдать вообще. Для того, чтобы поток зарисовок выстроился в картину, нужна точка отсчета. Печка, от которой я пляшу в оценке каждого героя или ситуации,— совесть. Самая обыкновенная человеческая совесть. Люди совестливые мне всегда интереснее. Но если совести нет, то вопрос о ней с повестки дня не снимается. Просто пред нами человек, у которого отсутствует совесть, или, попросту говоря, бессовестный тип.
Должен сразу сказать, что все герои моей картины— люди совестливые. И в этом-то вся загвоздка. Почему? Попробую объяснить. Представьте себе, что в одном колхозе живут муж; и жена. Нарочно, казалось бы, не придумаешь, до какой степени эти два человека не подходят друг другу. Просто анти-ансамбль. Но ничего не поделаешь — один человек любит другого, не может муж жить без своей жены. И она к нему хорошо относится. Хотя сказать, что уж очень любит, нельзя. Слишком они разные, даже физически: она — крупная, красивая. Никуда не торопится. Мечтательна, романтична. Муж — полная противоположность: роста маленького, а невысокие люди в жизни, мне кажется, всегда почему-то шустрее бывают. И об этого хоть спички зажигай — ни секунды покоя. Актеру, который будет играть роль мужа, я предложил бы неожиданные повороты, внезапные смены настроения, резкую пластику. Это по контрасту с ней — мягкой, нежной, плавной. Может быть, виной всему климат: муж привез ее с севера, и теперь под южным солнышком она разморилась? Уж не знаю, в чем причина, только спокойствие у нее действительно редкостное. Даже на грубость мужа не реагирует. Он шумит, угрожает, что покинет дом, бросит семью. И действительно, дело иногда доходит до того, что он уходит. Уезжает в город — на сутки. Больше не выдерживает. А она и тут не беспокоится. Сидит себе и ждет, знает, что никуда не денется. Другая бы обиделась на его иногда весьма грубые слова. А эта не то что не переживает—даже не замечает, будто все, что муж говорит, к ней никакого отношения не имеет. Так они и жили почти семь лет. И прожили бы еще очень долго, если бы не приехал в это село на практику студент — биолог, юноша взглядов прямых и жестких, если бы не захотел этот юноша указать нашей героине на достойное ее в обществе место, если бы не начал он ей разъяснять, что, как к женщине, к ней должно быть отношение особое...
Так вмешивается в семейную жизнь моих героев третья сила. Ну, вот наконец и замкнулся треугольник. И никуда от этого банального треугольника не денешься.
Несмотря на некоторую субтильность, биолог — юноша рыцарского характера. Решительный и прямой, он готов умереть, отстаивая свою точку зрения. Он не боится выступить один против всех, напороться на мужской кулак, который неминуемо должен был найтись в этом селе. И неминуемо нашелся бы, если бы не обезоруживало деревенских мужиков справедливое рассуждение, что драться, собственно, не с кем: щелчка одного довольно, чтобы сбить бравого рыцаря с ног, а после второго щелчка от него вообще ничего не останется.
Останавливало мужиков и то упрямство, с которым стоял на своем юный герой. Искренность окупала его экстремистские наклонности. Истину он признавал только абсолютную. Ничего относительного. Никаких компромиссов. Не устраивает тебя что-то в личной, например, жизни, поворачивайся и уходи.
Его способная голова забита книжными премудростями. Он еще не успел ничего проверить и испытать на себе. Но вот он сам лично делается ответственным за судьбу человека, да еще не простого, а такого доброго и доверчивого, как наша героиня. К счастью, у него хватает честности понять полную свою беспомощность и книжность своих теорий.
Новые обстоятельства открывают неожиданные стороны в нашем герое. Оказывается, он натура хрупкая, уязвимая. И героизм его самому ему дорого обходится. Бывает, кажется, что мы все уже знаем о человеке, а он вдруг выкинет что-нибудь этакое и разрушит одним махом наше ясное о себе представление. Ведут себя люди в жизни очень неровно.
Попробуй проследить в фильме эту диалектическую правду характеров, отыскать, понять, что задело твоего героя так, что заставило совершать совершенно неожиданные поступки!..
Каждому режиссеру в его профессии что-либо особенно дорого. Для меня важнее всего работа с актером. Сказывается, наверное, мое актерское прошлое, с которым совсем расставаться не собираюсь. Надеюсь, что когда-нибудь меня еще снимут Хуциев или Данелия, Осыка или Иоселиани. Хоть один раз в жизни мне хотелось бы попробовать сняться у такого мастера, как Ю. Райзман.
Я учился в школе Герасимова. Сергей Аполлинарьевич приучил нас к тому, что актер должен быть автором образа. Мне часто приходилось менять диалоги, переписывать целые сцены. И все острее возникало желание попробовать свои силы, самому заняться режиссурой. Если бы актерская профессия давала выход накопившимся наблюдениям, я, может быть, и не предпринял бы попытки уйти в режиссуру.
Новые обстоятельства открывают неожиданные стороны в нашем герое. Оказывается, он натура хрупкая, уязвимая. И героизм его самому ему дорого обходится. Бывает, кажется, что мы все уже знаем о человеке, а он вдруг выкинет что-нибудь этакое и разрушит одним махом наше ясное о себе представление. Ведут себя люди в жизни очень неровно.
Отчего вообще люди начинают заниматься искусством? Может быть, потому, что хотят лучше разобраться в окружающем мире и в самих себе... Режиссура привлекает меня возможностью говорить устами многих персонажей. Ведь, по существу, в каждого вкладываешь частицу своего противоречивого «я». Сделать так, чтобы эта частица прижилась в организме актера,— вот для меня, как для режиссера, первостепенная задача, потому что то, о чем хотелось бы мне сказать, я говорю прежде всего через актера.
Стоп-кадр, рапид, резкий монтаж — эти трюки заманчивы для студента-вгиковца. Все это я попробовал в своей курсовой работе «Треугольник», длившейся целых... две минуты. В настоящей работе сталкиваешься с совершенно другими задачами. Когда я снимал картину «Птицы над городом» — первый мой полнометражный фильм,— то думал уже о том, как сделать его нужным и понятным детям. И в то же время не упрощать проблем, говорить серьезно, как со взрослыми. Некоторые думают, что дебют — это делать не как все. Это революция в кинематографе. Не получилось сразу революции, зато, может быть, вышла репетиция? Получить постановку — еще не значит сразу стать режиссером. Надо искать свой язык, пробовать, может быть, и ошибаться. Чем больше я снимаю, тем больше начинаю понимать, что до Режиссуры с большой буквы мне еще расти и расти.
Сейчас я снимаю комедию и должен сразу сказать, что никакими комедийными трюками ее не спасем, если не сумеем отыскать «перевертышей» в характерах наших героев. Я думал об этом еще во время съемок своей первой картины «Петрухина фамилия». Уже там пытался показать изменчивость, подвижность характеров. Действие, кстати, тоже происходило в деревне. Вообще-то меня интересует не город и не деревня, а люди, где бы они ни жили. Но есть в деревне какая-то особая прелесть. Пространства там больше, что ли? Разговаривают ли погромче? Прислушайтесь: в городском шуме люди вполголоса говорят, а в поле — в полный голос. А привычка громко разговаривать и мысли другие рождает. И человек там виднее как-то. А весенние луга, усыпанные одуванчиками, или возможность ощущать тепло земли босыми ногами — это же не просто слова...
Не случайно единственный наш городской герой — студент-биолог. Теоретически в флору и фауну он был влюблен еще в городе. Но, только приехав на практику, понял, что же на самом деле любил, читая книги. Столкновение жизненной практики с теоретическими построениями закончилось не в пользу умозрительных представлений. Но мы не спешим осуждать биолога-практиканта. Ему 20 лет. Он только вступает в жизнь. Излишнюю жестковатость ему еще можно простить...
В том-то и дело, что нет в этой истории виноватых. Каждый прав по-своему. Если муж любит свою жену, то ведь это прекрасно. И нельзя его упрекать в том, что любит он чересчур и что это «чересчур» заставляет его совершать весьма странные поступки. Жена тоже любит, но спокойнее, ровнее. Можно было бы обвинить ее в том, как больно она ранила мужа, когда собралась уходить от него. А, с другой стороны, именно это обстоятельство открыло ей столько лет знакомого мужа с новой стороны, о которой она не подозревала. Вот это для меня и важно — подглядеть, как общаются люди и как в ходе общения меняется их отношение друг к другу.
Называется наш сценарий «Трын-трава». Этим словом выражают обычно равнодушие. Наш герой все хвалится, что наплевать ему, что трын-трава все эти чувства. На самом деле фильм наш про то, как все не трын-трава, как все больно задевает человека, когда приходят к нему настоящие чувства.
Сергей Никоненко
«
Советский экран» № 18, сентябрь 1975 года
