Кино-СССР.НЕТ
МЕНЮ
kino-cccp.net
Кино-СССР.НЕТ

История кино

Людмила Зайцева: Донская казачка

Людмила Зайцева: Донская казачка
Даже тогда, когда Людмила Зайцева играет безмятежное, казалось бы, идеальное счастье, всегда остается некий зазор между безмятежьем и теми жестокими, реальными представлениями о нашей неласковой жизни, которые живут в душе ее героинь. Такие представления обычно складываются у людей ранней духовной зрелости, и связано это бывает, как правило, с достаточно суровыми обстоятельствами их биографии. Тем более, если это жизненная дорога художника.

Путь Зайцевой — прекрасное тому подтверждение. Вот девочка из кубанской станицы видит удивительный фильм под названием «Кубанские казаки», якобы из жизни ее земляков, красивую, сладкую сказку, но не имеющую ничего общего с тем, что Люда видит каждый день... А вот ей купили на краснодарском «толчке» ношеный бушлат, который, как вскоре выяснилось, обладал буквально-таки волшебными качествами. Не только потому, что долго служил шубой в зимнюю стужу и плащом в весеннюю распутицу, но, главное, потому, что умел превращаться в бальное платье Золушки, в шинель партизана, в королевскую мантию, как того и требовали домашние спектакли, которые давала Люда...

Трудно далась ей актерская стезя: трижды держала вступительные экзамены в театральное училище имени Щукина, пока не была принята. За это время успела поработать в Рязанском ТЮЗе, где играла зверюшек и усвоила какие-то азы театральной жизни.

Рано задумавшись о своем назначении, Зайцева рано обрела и внутреннюю свободу, убежденность в том, что человеку должно жить в соответствии с подлинными представлениями о достоинстве и вере. Она не представляла себе тогда, как трудно все это сохранить в обстоятельствах, предложенных ей временем.

Зайцевой претит всякая ложь, насилие над ее природой. У Людмилы большие, сильные руки, доставшиеся ей в наследство от дедов и прадедов, крепких кубанских хлеборобов. У нее смелая, уверенная пластика человека, привычного к работе.

Собственно, это отчасти уже штрихи к портрету Александры из картины «Здравствуй и прощай». Этой ролью Зайцева вошла в кинематограф. Предвижу, что последняя фраза немедленно вызовет поток опровержений осведомленных кинозрителей: как же. ведь впервые актриса снялась в фильме «А зори здесь тихие...». Верно, но роль сержанта Кирьяновой, сыгранная ею добротно и точно, отнюдь не открыла подлинную Людмилу Зайцеву с ее страстями и дерзостью, горьким юмором и тоской.

По-настоящему зрители увидели Зайцеву, когда она явилась к ним Александрой. Шуркой, деревенской женщиной, оставшейся без мужа с тремя детьми на руках. Все в этом селе живут, в общем, нормально. «Нормально»— значит, тихо, без всяких там взбрыков, руководствуясь мудрым трамвайным принципам «не высовывайся». А Шурке так жить — что вовсе не жить. Ей хочется дышать широко и вольготно, говорить то, что она велит, стало быть, «высовываться». Она не столько понимает, сколько чувствует: что-то не то творится с людьми. Врут другим, врут себе, только бы не нарушилась возлюбленная ими тишина. Не дай Бог, захочешь быть искренним — тут и приходит конец всем сложившимся отношениям, особенно дружеским, любовным...

В довольно обширном реестре сыгранного значимыми и для зрителя и для актрисы оказались те роли, где она сумела выразить тоску по подлинности, постепенно становившейся едва ли не реликтом в системе взаимоотношений, общественных и личных. Роли, в которых обнажалась боль актрисы, гнев ее сердца, непримиримого к фальши. Был эпизод в телефильме «По семейным обстоятельствам», в котором безымянная женщина рассказывала о пережитом ею чувстве. Была роль Киры в телевизионной картине «Дождь в чужом городе», где Зайцева в такой мере подчинила себе драматургический материал, что характер Киры принципиально изменился. Для актрисы оказалась важна не столько тема предательства в любви, сколько мучительное прозрение, высвобождение из пут иллюзий.

Беседуя с Даниилом Граниным, по рассказу которого снят этот фильм, я спросила, как он относится к актерской интерпретации образа Киры. «Она сыграла так, что убедила меня»,— ответил писатель, подтвердив эту способность Зайцевой убеждать в справедливости своей точки зрения. Когда-то актрисе помогла в этом врожденная интуиция. Сегодня — прибавился жизненный опыт, окрепшая человеческая позиция. В ее работах появилось особое свойство спокойного, философского размышления — свидетельство зрелости профессионально работающего мастера. Помогли ей в этом, конечно же, встречи с такими режиссерами, как Василий Шукшин, Вадим Абдрашитов, Алексей Герман. Играла она в их фильмах эпизоды, хотя, по ее признанию, маленькие роли не любит, предпочитая протяженную по времени, долгую жизнь героини, чтобы плотно в нее войти, погрузиться. Но короткие фрагменты женских судеб, прожитых Зайцевой в фильмах этих режиссеров, были для актрисы словно романы: так спрессована была там горькая женская судьба.

Настоящие же романы — в полном смысле слова — Зайцева сыграла в «Праздниках детства» и в картине «Затерянные в песках» — экранизации рассказа А. Серафимовича. Фильм не был замечен зрителями, поскольку не понравился прокатчикам. В нем и в самом деле не было ничего из того джентльменского набора зрительских радостей, который определен прокатным кодексом. Классический сюжет: молодая красивая женщина выходит замуж за богатого старика хуторянина в надежде на его скорую смерть и большое наследство. Но, оставшись вдовой, понимает в конце концов, что она и сама, собственно, уже мертва... Истощена воля к жизни.

Партнером Зайцевой был Марк Прудкин (сколько же потерял кинематограф, не снимая такого артиста!). Вместе они сыграли скорбный сюжет о скудости духовных запасов человека.

Солнце, выжженная степь, почти белая земля. Жесткая, острая, скупая и графичная игра актеров. Жизнь их героев проходит в каком-то межвременном пространстве. Зайцева и Прудкин создают трагическую фреску на все времена, подчиненную законам величаво-трагических ритмов.

После такой роли трудно вновь окунуться в современность, связанную и с динамичной психологией людей, и с неожиданными поворотами общественной эволюции. Тут к месту самые богатые и экспрессивно-наступательные формы. Как, например, у Василия Пичула в ставшей ныне знаменитой «Маленькой Вере», где Зайцева сыграла мать героини, Риту.

Точно о бедной этой хранительнице семейного очага, о современнице нашей много лет назад сказано русским философом Владимиром Соловьевым: «Истинная жизнь в нас есть, но она подавлена, искажена нашей ограниченной личностью, нашим эгоизмом».

Рита подавлена и искажена собственной пустотой. Для нее существен только один принцип — чтобы было все, «как у людей». От цветного телевизора — до высшего образования у детей, от «уик-эндов» на природе до обязательно шумного и многолюдного застолья на свадьбе у дочери... Так много лет возводится Ритой здание, которое рушится в минуту на ее же глазах. И она карабкается под обломками, пытаясь выбраться, соединить несоединимое, собрать испепеленное взаимной ненавистью. В глубине души она знает. что эти попытки обречены, но что делать, если вся жизнь была отдана единственному— «не хуже, чем у людей».

...Мелкие, суетливые движения, интонация от елейно-умиленной до хамски-истеричной, а в глазах постоянный ужас, абсолютная растерянность перед жизнью, с которой Рите, кажется, уже никогда не справиться.

Но так ли виновата она в гибели мужа? В отчуждении сына? В бунте дочери Веры, столь же бессмысленном, как и усилия матери? Семья Риты так же несчастна, как и тысячи-тысячи других, еще раз срабатывает чудовищный принцип «все, как у всех».

Виновника наказать нетрудно: тотальное насилие десятилетиями стирало личность, старательно низводя до страшного понятия «масса». Сострадая Рите. Зайцева предъявляет счет дирижерам этого насилия, его духовным вождям.

...Вспоминаю: только что закончились съемки «Маленькой Веры». Мы сидели с Людмилой Васильевной после одного из первых просмотров, и она нервно, сбивчиво говорила о Рите, о фильме, о Наташе Негоде, о Пичуле...


- Такое это было время... А самое трудное началось сейчас, особенно для нас, среднего поколения. Мучительная идет ломка. Я по себе чувствую: жернова-во мне что-то перемалывают, перемалывают, и с таким яростным скрипом... Но обо всем этом надо говорить. Не молчать, не бояться... Говорить так, чтобы душа кровоточила. Сильно сказано? Нет! Иначе нельзя. Иначе ни ты, ни я, никто из нас не пробьется к истине. А жить неистинно больше нельзя. Невозможно...


Риту Людмила Зайцева сыграла, до крови обдирая наши души.

Эльга Лындина
«Советский экран» № 18, 1989 год
Просмотров: 2285
Рейтинг: 0
Мы рады вашим отзывам, сейчас: 0
Имя *:
Email *: