Режиссерский дебют Валерия Приемыхова, очень хорошего киноактера и настоящего профессионала кинодраматургии - фильм «Штаны» в ленфильмовском т/о «Ладога». Термин «штаны» бытует на театре для обозначения бездарности, когда актер способен сносно сыграть мужскую роль только потому, что ходит в штанах и разговаривает мужским голосом. Хлесткий термин, хлесткое название, но, как мне кажется, картина уходит значительно дальше и глубже, чем можно предположить по названию. За рассматриваемым с горькой авторской усмешкой «промотавшимся отцом» вырисовываются контуры промотавшегося социального устройства. Ткань фильма пропитана ощущением девальвации, свершившегося обесценивания человеческих отношений и самой человеческой жизни в условиях экономического и идеологического банкротства, кризиса идеалов и эмоций. В соответствии с нехитрой отечественной идиомой про обнищание картина могла бы называться «Без штанов». Тем более что в драматичном финале младшее поколение салютует старшему улюлюканьем и заголением задов. А неподдельная грусть главного героя — артиста Бацанова, принимается за коронный номер под названием «настоящие слезы», который он неоднократно демонстрировал для угождения, для дешевого развлечения. Единожды солгавши...
Превосходный Юрий Яковлев играет бенефис, купается в богатом спектре своих возможностей и в просторных рамках, предоставленных постановщиком. Я отдаю должное прекрасному исполнителю, но, каюсь, не сочувствую герою картины, не полюбила его. На мой вкус, он, будучи «штанами», слишком талантливо врет на каждом повороте. Слишком легко.
О Бацанове интересно говорят сослуживцы за кулисами его родного театра. Приемыхову очень удался этот эпизод. Широкозахватно и в то же время ювелирно играет чудесный Дмитриев. Как много может сказать и сделать талант на коротком куске кинопленки, если пленка в хороших руках. Сверкнул одной гранью, и нам все понятно в отношениях поколений, сверкнул другой, и мы уяснили, что такое советский театр. Только талант так насыщает, уплотняет, оттачивает ткань и детали кинопроизведения.
Валерий Приемыхов, конечно, появился на этот свет, чтобы делать кино. Думаю, что на этот счет ни у кого сомнений быть не может. Но до прихода в режиссуру он успел изрядно избаловать нас блеском своих актерских достижений. Скажем, пережив потрясение от Паши в «Пацанах» Динары Асановой, мы автоматически ждем последующих потрясений того же уровня и выше. Так устроена наша зрительская психика. Но следователь Мишин в «Штанах», будучи духовным близнецом Паши по жизненным целям, устроен несколько иначе, он успел повидать более изощренную дрянь, он должен постоянно составлять официальные бумаги, на его лице печать умудренности. На пути к правовому государству нам нужнее и дороже Мишин, но на пути к зрительскому сердцу дороже стоят страсть и ошибки Паши. Но еще одно немаловажное обстоятельство. Паше было кого любить и жалеть, а Мишин действует в лицедействующем паноптикуме. Чем взвешеннее чувства героя, тем взвешеннее зрительские реакции. Не знаю, какой будет прокатная судьба фильма «Штаны». Думаю, что это хорошая картина, обнадеживающий поиск в области органичного соединения сюжетной заманчивости с психологизмом, проблемности с развлекательностью, проницательного ума с изящным талантом. Но,
как говорила выше, предполагаю, что будь «Штаны» первым фильмом неизвестного человека, процесс оценивания проходил бы проще, без предвзятости сравнений. В зрительском восприятии киноработ талантливо зарекомендовавших себя кинематографистов почти всегда присутствует некоторая фамильярность, требовательность с интимным оттенком, дескать, нынешний поцелуй тоже свидетельствует о наличии чувства, но вчерашний был вроде бы горячей. Это неизбежно.
Официально Приемыхов называется кинорежиссером впервые, но вполне законно предположение, что элементы режиссуры были в его работе для кино всегда — и за письменным столом, и на съемочной площадке. В коллективном искусстве кино это естественно, а на «внутреннем экране» драматурга просто обязательно. Что же изменилось? Появилась единоличная власть и персональная ответственность за стиль ленты в целом. Стиль нового режиссера характеризуется прежде всего наличием продуманной; достоверной, мотивированной сюжетной истории и умелым ее изложением. Казалось бы, как можно считать отличительной чертой творчества общеизвестный закон? Можно, потому что в наши дни это редкость, потому что истинный профессионализм слишком часто подменяется совершенно рассупоненным самовыражением, спонтанным процессом, право на который имеют считанные единицы, а узурпируют все, кому не лень и кому дают на это материальные и технические средства.
В. Приемыхов — настоящий профессионал. Он умно и достойно стремится к контакту со зрителем, без которого кино совершенно бессмысленно. Стиль Приемыхова характеризует забота о заостренной завершенности каждого эпизода, каждой сцены, каждой реплики. Это замечательно, и дай бог ему всегда пребывать на высоком уровне искусности, не переходящей в искусственность и знающей цену дарованным свыше моментам теплого жизненного косноязычия на экране.
Иногда ловкая, добросовестная работа, что называется «играючи», может создать ощущение и видимость излишней легкости, облегченное по сравнению с часто неуклюжей, тяжеловесной жизнью. Может возникнуть странное желание надеть на героев какие-то утяжелители, чтобы они не упорхнули, как-то заземлить их, но это, очевидно, несущественные частности персонального восприятия.
Стиль режиссера — это и актеры, которых он выбирает, и работа с ними. Что касается подбора, по-моему, по всем ролям и эпизодам попадание стопроцентное. То, что лично у меня, как у зрителя, не сложились нежные отношения с главным героем, не мешает мне оценить высокий класс работы. Кстати, герой и не рассчитан на повальную влюбленность зрителей, он ведь на всех поприщах и во всех связях остается чужеродным. Возможно, в нем воплощена неприкаянность гомункулуса, порожденного некорректным и неудавшимся социальным экспериментом. Он уже не выдвиженец 30-х годов, он выдвигается, передвигается и катапультируется вроде бы по собственной воле, но в далекой от здравого смысла системе, в которой непросто найти свое место и себя.
Хорошо, умно и точно, как всегда, играет Е. Васильева, но здесь она обрела совершенно миньонную мягкость нюансировки. Приятно видеть сочетание яркости и чувства меры в лакомых актерских кусках зеков, хорош бывший экспедитор с «последними» сигаретами. Хорошо, искренно и темпераментно сыгран преступный официант Чумак, у него есть очень своеобразные и свежие интонации, и блатной жаргон звучит не как кривляние на потребу развлекаловки, а как единственно возможный способ общения в родной среде. Фраза официанта: «Командир, не надо мне давить на мораль...» — показалась мне знаменательной. Это ведь формула из кодекса не только преступившей все запреты молодежи, но и молодежи принципиально порядочной, и людей вполне солидных, и даже деятелей искусств.
В «Холодном лете пятьдесят третьего...» герой Приемыхова по-хемингуэевски избегал высоких слов, но свою нравственную миссию исполнял мужественно и страстно. Паша из «Пацанов» горел открыто и прекрасно не только в делах, но и в словах, которым верили, которые будили совесть. Следователь Мишин из «Штанов» в работе следует по донкихотской стезе, свойственной героям Приемыхова, но на его лице часто появляется новое выражение, похожее на умудренный скепсис типа: «Уж не жду от жизни ничего я...» Хочется верить, что это не необратимая перемена, хочется надеяться, что Валерий Приемыхов и с режиссерского поста будет так же яростно, с открытым забралом «давить на мораль». В режиссерской среде с этим негусто.
Дая Смирнова
"Советский экран" № 2, 1990 год
