Кино-СССР.НЕТ
МЕНЮ
kino-cccp.net
Кино-СССР.НЕТ

История кино

Трагедия в стиле ретро

Трагедия в стиле ретро
В самом начале фильма мы встретимся с нехорошим человеком, рядом с которым второй покажется добропорядочным и справедливым. А после и этот, второй, обернется мерзавцем и карьеристом, и тогда только третий, пожилой работяга, что появится поближе к финалу картины, будет до конца хорошим. Примерно так выстраивается галерея персонажей, выбранных сценаристом Евгением Григорьевым и режиссером Аркадием Сиренко для своего фильма «Отцы».

Первый нехороший человек всего-навсего шоферюга, удравший из деревни в Москву. Разговорчивый такой, свой в доску: «Что я, хуже других, что ли?» Ну. женился, конечно, с пропиской, в партию вступил, в Египет за шмотками и машиной собирается. Знакомый тип. эдакий «хозяин бани и огорода», как выражался Шукшин. Он же, писатель и кинематографист Шукшин, зорко и зло рассказывал нам о вчерашних колхозниках, валом побежавших в города, чтобы урвать свой кусок, о тех чуждых культуре и духовности хватах, что готовы других оттеснить, напористы и практичны.

Но вот второй, которого разговорчивый таксист к молоденькой подруге везет и которому свою житейскую философию выкладывает, вот этот-то второй, пассажир с цветами и принципами, Шукшиным открыт не был, хоть писатель и мог видеть подобный тип поведения и ««морали» в самой что ни на есть гуще жизни...

Фильм предваряется титром «Сентябрь. 1964 год». Здесь ключ к содержанию картины, а не просто информация и не провоцирование ностальгии. Мы внутренне подтягиваемся, с повышенным интересом вглядываемся в экран — ведь мы прекрасно знаем, что в октябре того года произошел слом, переворот, началась, другая эпоха, растянувшаяся на двадцать лет застоя, экономических неурядиц, коррупции даже в высших эшелонах власти. Значит, всего месяц отделяет действие фильма от рубежа, от этого слома, от падения Хрущева. Отсюда-то, из-за исторического знания, наша особая внутренняя сосредоточенность: как же авторы фильма собираются высветить то время, как его понимают, как относятся к нему?

Картина доказывает — переворот Системы зрел. Он был подготовлен не только сверху, но и снизу, прорабами брежневщины, «ловцами счастья и чинов». Насколько я знаю, сценарий Григорьева был написан в середине 60-х годов и тогда не пробился на съемочную площадку. Лишь теперь автор вынул сценарий из письменного стола и предложил студии. Иная ситуация сложилась, перевертыш: двухсерийный фильм снят нынче по госзаказу. Такое раньше во сне не привиделось бы Григорьеву. И, пусть мое суждение покажется диким, запрет на сценарий во время оно сослужил добрую службу. Опыт прожитого нами помог осмыслить сюжетную историю куда глубже, нежели тогда, когда она сочинялась.

Итак, второй нехороший персонаж фильма— Владимир Новиков, тридцати пяти лет. Кто он? По-своему привлекателен, спортивен, контактен, не глупец. Тоже свой в доску. С узнаваемой биографией: детдом, ремесленное училище, работа на заводе, четыре года на флоте, затем институт, комитет комсомола, затем резкий скачок по службе, хорошая зарплата, тесть с подмосковной дачей, встречи с иностранными делегациями, собственная «Победа», перспективы... А ведь сирота — отца расстреляли как «врага народа», мать уш/Та на фронт военврачом и погибла, родные умерли в блокаду. Самого героя фильма вывезли из голодного Ленинграда через Ладогу, по «дороге жизни». Военная и трудовая биография Новикова пригодилась ему для продвижения наверх, для деловой хватки, если угодно — ведь он закален жизнью, не избалован с детства, лишен сантиментов, сметлив. Это уже брежневский тип, которому хрущевская оттепель ни к чему. Свобода духа? Идеализм. Свобода собраний? Демагогия. «Дело надо делать. Дело». А все остальное— слова, слова... В фильме крайне важен эпизод с кинохроникой. Новиков среди обычных зрителей кинотеатра смотрит сюжет «На охоте в Подмосковье». Сюжет документальный (двадцать пять лет назад он ни за что бы не попал в картину, а нынче смотрится по-особому: сам по себе интересен и для фильма в целом существен). Никита Сергеевич привез финского президента охотиться. Егеря подставили подходящего кабана, затем лося. Светским охотникам досталась щедрая добыча, накрыли на поляне в лесу хлебосольный стол, егеря кострище запалили, прямо-таки как на общесоюзном пионерском слете. До чего же любили подмосковную охоту наши политические лидеры: Хрущев. Брежнев! Леонид Ильич попал в сюжет, вот он танцует лезгинку, вот подтягивает шефу «Подмосковные вечера». И мы понимаем, что нас, тогдашних, не только дразнили выстрелами вождей, но как бы помещали среди заговорщиков. Хроника представила вроде политических соратников, а спустя недолгое время Брежнев уберет Хрущева, и тот закончит свои дни тихим пенсионером, вдали от всех.

И в полутемном зале кинотеатра сидит заговорщик — Новиков, функционер с прицелом, мог бы при новом режиме добраться до кресла начальника управления, даже главка, давал бы дутые цифры, гнал бы сроки, завышенный план, обесцененные рубли. Борис Щербаков играет комсомольского выдвиженца третьей волны, ухоженного чиновника, с реакцией на юмор, выгодно женившегося на дочери крупного воротилы. В первых эпизодах фильма — а тут-то и срабатывает дальняя задумка сценариста и режиссера — герой Щербакова кажется не таким, каким он является на самом деле. Сразу такой тип не откроется. Личину он носит профессионально, вот и покровителей у него немало, ценят «наверху» понятливость и хватку Владимира Новикова.

Такие развратили поколение, такие из культа Сталина перешагнули в культ Брежнева, такие заморозили «оттепель».

А где третий помянутый персонаж, где же хороший-то? Пожалуйста, знакомьтесь. Дронов Иван Васильевич. Двенадцатого года рождения, работает с пятнадцати лет, четыре ранения, одно из них тяжелое. Награжден медалями и тремя орденами. У него семья — жена и двое детей. Перед людьми и собственной совестью чист. Так, именно так он сам исповедально говорит с экрана.

Опять любуемся виртуозным искусством Олега Борисова: до чего же точен, органичен. Его Дронов появляется в кадре, когда позади почти полтора часа действия фильма. И сюжет переключается на этого рабочего человека с усталым лицом, утомленного долгими каждодневными заботами, с упрятанным в глубину глаз нравственным достоинством, участием и заботливостью к нуждам близких и родных. Из солдатского братства выводит фильм душевную красоту рабочего человека Дронова, не рвача, не шкурника. Молчун и по-своему страстотерпец, герой Борисова вызывает сочувствие, наше понимание.

Житейская драма сталкивает Дронова с Новиковым, а разрешается эта драма трагедией.

Григорьев закручивает такой сценарий, что иной руками разведет. Еще какой поворот! На тебе зрелищность, на тебе выверт страстей человеческих. Отец судит сына судом совести — и нет тому пощады. Новиков растоптал чувство Тани, дочери Дронова, довел до того состояния, что женщина презирает себя. Он же унижал и самого Дронова, который по его шкале ценностей рядовая «шестерка». Дай мне отмщение, возможность отмщения, тогда я воздам. Нет, высоким слогом Дронов с Новиковым не говорит, он проще, но суть от этого не меняется. Праведник приговаривает мерзавца и приспособленца к высшей мере.

Сам вершит приговор: стреляет в упор в Новикова из обреза. Умирая, тот успевает прохрипеть: «Отец, прости меня...» Что это? Позднее раскаяние? Мы не знаем, но порок наказан.

Подозреваю, что весьма многие зрители возмутятся таким исходом киноромана — мол, самосуд. Беззаконие в неправовом государстве? Или скажут: бред какой-то, романтическая утопия, нарушение элементарной житейской логики. Или авторский произвол над нормами реализма в искусстве. Возможно, все в чем-то будут правы. Возможно. Только куда деться от эмоционального шока? От духовного омовения пресловутым катарсисом? Некуда деться. Мотив мести оскорбленного отца за поруганную честь дочери является бродячим для мирового искусства. Зачем же отказываться от этого вечного приема на исходе нашего столетия? Кино еще не отучилось обращаться к чувствам. Есть, есть в облике Борисова — Дронова, вершителя расстрела Системы, что-то от статуи Командора, что-то от театра плаща и шпаги. Что-то из мирового опыта. Пусть чуточку условности, толика манерности, но главное-то: у нас осталась надежда, что под силу рядовому человеку, «винтику», восстать против Системы, отторгнуть ее, тем самым обретя достоинство, отстояв честь.

Юрий Тюрин
"Советский экран" № 8, 1989 год
Просмотров: 2427
Рейтинг: 2
Мы рады вашим отзывам, сейчас: 0
Имя *:
Email *: