Многие верят, или по крайней мере говорят, что верят в счастье. Я не верю. Конечно, у каждого человека время от времени бывают удачи, тем не менее надо быть всегда готовым к тому, чтобы извлечь из всех обстоятельств всё самое лучшее. Меня никто не знал до тех пор, пока я не получил роль в картине «Чудодей». Конечно, это была «удача», но в эту удачу я вложил все свои знания, накопленные за 25 лет моей сценической работы. Мне не пришлось учиться жизни из книг, я видел ее своими глазами, такой, как она есть на самом деле. Мне не раз приходилось быть на одном уровне с жалкими отщепенцами жизни, о которых ничего не знает наше изысканное общество. Я всегда внимательно присматривался к суровым линиям, проведенным жизнью на лицах этих людей. Все это я скапливал в своей памяти, еще твердо не зная, как, где и когда я сумею применить все эти познания.
Судьба никогда не была особенно ласкова ко мне. Я родился в Колорадо Саринго. Мои родители были глухонемыми. Отец был парикмахером. Все шло более или менее благополучно до тех пор, пока не заболела мать. После этого наступила нужда, и я ещё юношей поступил бутафором в театр, который содержал мой брат. Так началась моя сценическая жизнь. Вот тут я и научился многому тому, что впоследствии сыграло большую роль в моей жизни. Тут я впервые познакомился с искусством грима сцены. Трудно перечислить все виды зрелищных предприятий, в которых я работал, назову только несколько,— был актером в дешевых мюзик-холлах, работал в качестве акробата и исполнителя эксцентрических танцев в цирке и водевиле к т. д. Переходя от одного театрального агентства в другое, я наконец очутился в Лос-Анжелосе и решил попытать счастья здесь. В то время я совсем не думал о кино, которое находилось еще в периоде своего детства. Лишь немногие знали о его существовании.
Я поступил в театр миниатюр, в котором давалось до 7 представлений в день. С 1 часу дня и до 12 ночи мы беспрерывно находились на сцене. Количество спектаклей и разнообразнейших ролей дали хорошую пищу для моих экспериментов с гримом.
Живя в Лос-Анжелосе, я узнал о существовании кино. В то время студий было чрезвычайно мало, и актеры работали тут же на улицах или в парке. Изредка мне приходилось бывать в «никельдионах», (так раньше назывались кинотеатры) и смотря на смешные прыгающие картины, я понял, что возникает новый вид массового зрелища. И вот, когда наша труппа «села на мель», я решил попытать счастья в кино.
В то время не представляло большого труда добиться аудиенции у самого режиссера. Уверив последнего в том, что я способен на все, я на следующее же утро был посажен на лошадь и таким образом начал свою карьеру в кино. В то время ставились преимущественно картины из жизни ковбоев, которые нa кино-языке назывались «лошадиными операми». В этих «операх» я снимался довольно продолжительное время, работа была несложная и давала мне возможность несколько часов в день уделять своим опытам с гримом. Я скоро почувствовал, что стою на твердом пути и что нужно добиваться возможности играть стоя на своих собственных ногах вместо игры верхом на лошади. И я начал добиваться этой возможности упорно и решительно. И поверьте, единственный путь, ведущий к цели,— это вера в себя, в работу и настойчивость, не смотря ни на что.
Таким образом мне удалось получить роль в картине «Горбун Парижской Богоматери» (1923 г.), где я впервые использовал все свои познания в искусстве грима. В 1923 году я ушел от «Юниверсел» и перешел на службу к фирме «Метро-Голдвин», где я работаю и в настоящее время. Мое знание грима привело меня неожиданно к опасной точке—роли, которые я сейчас играю, строятся не на моих внутренних актерских данных, а на моем уменьи гримироваться. Так в последних 5-6 картинах мне приходилось играть все один и тот же образ человека, погрязшего в грехах, который в конце перерождается и умирает с просветленной душой. В каждой картине акцент делался на гриме («Нечестивая Троица» — женский грим, «Дорога в Мэнделэй» —бельмо на глазу, «Призрак оперы»— монстр, «М-р Вю»— грим китайца, и «Неизвестный –безрукий» и т.д.). Я считаю, что основывать свою игру исключительно на этом качестве не следует. И мне бы хотелось играть образы, являющиеся отражением жизни, для которых грим является только дополняющим штрихом.
Статья Лон Чаннэя специально для «Советского Экрана»
«Советский экран» № 25 (21 июня 1927 года)
Орфография оригинала сохранена
