Я не знаю, как попали в кино Жан Габен или Вячеслав Тихонов, а я, Савелий Крамаров, попал в кино... по несчастью. Из-за своей внешности.
Уже потом я узнал: то самое, что вы видите на этой фотографии, называется фактурой. Вот это страшное слово и определило мою творческую жизнь. И не только творческую...
Я помню, еще в школе, если кто-нибудь нахулиганил,— учителя даже не пытались найти виновного, директор сразу говорил:
— Крамаров! Завтра приведешь отца или мать.
Когда в пионерский лагерь по воскресным дням приезжали родители, мамаши обычно говорили своим детям:
— Сыночек! Дай мне слово, что с этим,— тут мамаши указывали на меня,— ты водиться не будешь. От него хорошему не научишься.
А когда я прибыл в армию для прохождения службы, опытный старшина посмотрел на меня и сказал:
— Ну, этот с гауптвахты вылезать не будет.
Часто нас, киноактеров, спрашивают: как мы изучаем жизнь. Ну, если актер играет тракториста, он старается изучить работу трактора; если сталевара — научиться варить сталь. Мне же приходится все время играть хулиганов. Что же делать?.. Не начинать же приставать к прохожим на улице! Нет, я иду другим путем. Чтобы вжиться в роль, я стараюсь посещать народные суды, встречаться с милиционерами. Надеюсь, сейчас, после Указа о борьбе с хулиганством, работы у меня поубавится.
Мой первый режиссер никогда не служил в милиции, но стоило ему взглянуть на меня, как он сразу определил мое амплуа. Я сыграл хулигана и бездельника, владельца злополучного мотоцикла в фильме «Прощайте, голуби!»
Трудно было работать над ролью. Ведь как это ни парадоксально, я с самого детства не был знаком ни с одним хулиганом. Если когда-нибудь подозрительный тип появлялся на одной стороне улицы, я всегда переходил на другую. Но, попадая на съемочные площадки, я становился рабом своей фактуры. И мой актерский альбом становился похожим на пособие для начинающего дружинника.
А ведь знаете, как обидно актеру, которому внушили, что никогда он не сыграет ничего патетическо-героическо - трагического! Неужели я не могу сказать: «Быть или не быть?» Могу! Еще как могу! Да фактура не та... И не играть мне Гамлета... И Отелло — тоже не играть...
Думаете, слабо мне Дездемону задушить? Да я могу это одной левой сделать. Скажет режиссер: - «Задуши!» — я мигом.
Но никогда не сбыться этим мечтам, потому что моя творческая биография написана на моем лице. Одним словом — фактура...
Единственное, что меня утешает,— режиссеры, которые предлагают мне роли бездельников, тунеядцев и стиляг, в глубине души все-таки считают меня очень положительным человеком.
И еще вот что я думаю. Пусть типов, которых мне приходится играть, будет в жизни меньше, чем на экране. А когда их совсем не останется среди нас, с экрана мы их живо уберем. Тогда-то я и сыграю Гамлета...
