Со студенческих лет Людмиле Касаткиной прочили будущее лирико-комедийной актрисы. Стройная фигурка, сияние больших, широко расставленных глаз, обаяние юности свежести, музыкальность — все это как нельзя более соответствовало представлениям о молодом, задорном существе. Она не спорила. Училась серьезно, старательно, со вкусом, с удовольствием. Пожалуй, именно эта серьезность, это зрелое трудолюбие, так, казалось бы, не сочетающиеся с обликом хорошенькой веселой девушки, заметно выдели ее среди достаточно легкомысленных сверстников и сверстниц.
Сразу же после окончания ГИТИСа Людмила была принята в труппу Центрального театра Советской Армии, одного из лучших театров нашей страны. Фортуна явно поворачивалась к ней лицом. Алексея Дмитриевича Попова, выдающегося режиссера, стоящего во главе театра, она боготворила.
Но она горько заплакала, когда Д. Попов предложил ей роль Оксаны в пьесе М. Алигер «Первый гром». Судите сами: героиня, отдаленным жизненным прообразом которой была юная участница краснодонского подполья Ульяна Громова, и лирико-комедийная актриса Касаткина! Люда страшилась провала, позора. По Попов был неумолим. Итак, она подготовила роль, и Попов одобрил ее работу. Дебютантка вошла в уже давно шедший спектакль.
И все-таки ей пришлось принять себя груз «уготованного» амплуа: Касаткиной еще предстояла длинная вереница ролей грустно или весело щебечущих, миловидных девиц. Она репетировала и играла все, что ей предлагали.
Но в едва обозначенных, размытых намеках на человеческую индивидуальностъ она искала живой характер, не подминая роли под себя, но не прячась за ними. При этом Касаткина обнаружила незаурядный драматический темперамент, способность к перевоплощению. В многочисленных женщинах и девушках, сыгранных ею в пьесах разных авторов, сквозь разные ситуации, разную характерность постепенно проступало нечто общее. Начало проявляться то, что называется «своей темой в искусстве»: утверждение женского достоинства, внутренняя активность, их интерес к людям, вера в незыблемость человеческих, гражданских ценностей. Одним словом, в театре появилась интересная молодая актриса — со своим душевным багажом, своим взглядом на мир. Очень скоро на нее обратил внимание кинематограф — ее пригласили на главную роль в фильме «Укротительница тигров». Успех был огромным. Было напечатано великое множество рецензий — с лестными словами об обаянии, очаровании юности, о молодой энергии исполнительницы главной роли. С легкой руки Бориса Эдера из уст в уста передавался рассказ о том, как Касаткина вошла в клетку к изумленным ее храбростью тиграм. Правда перемешивалась с легендами — верный признак славы.
Но артистка уже вступила в ту пору, когда целью творчества для неё становилось создание характера. Она и в клетку-то входила не в поисках острых ощущений, а стремясь постичь сущность экзотической, рискованной профессии.
Готовя роль медицинской сестры Анечки в спектакле ЦТСА «Океан» по пьесе А.П. Штейна, она отправилась в районную поликлинику, провела с молоденькой медсестрой прием, ходила с ней на вызовы, в детский сад за детьми, домой. С ней вместе готовила ужин, укладывала спать ребятишек. И, только ощутив безмерную усталость, когда ноги наливаются свинцом и глаза сами собой слипаются, она до конца, всем своим существом поняла негромкую самоотверженность своей героини.
А снимаясь в телефильме «Укрощение строптивой», она с грацией опытной наездницы пришпоривала рысака на каменистых дорогах Крыма. Кончились съемки, и до начала работы над «Операцией «Трест», где этого требовала роль, Касаткина больше не садилась в седло. Но в те дни быстрая езда, норовистый конь, уверенная посадка всадницы — все это сказало ей о Катарине больше, чем комментарии шекспироведов. Ощутить свое физическое единство с образом — вот обязательное условие вживания актрисы в роль.
Когда ученик А. Д. Попова Сергей Колосов решил увековечить на пленке одно из лучших театральных созданий своего учителя — «Укрощение строптивой», можно было подумать, что роль не потребует такой уж напряженной работы,— ведь Касаткина играла ее в ЦТСА. Но артистка трудилась с полной самоотдачей. Она отлично понимала, что ее участие в фильме, по выражению А. Д. Попова, «прямой вызов пресловутой специфике кино — типажности». Легкая, невысокая Касаткина поначалу контрастировала с привычным образом Катарины. Но так продолжалось лишь несколько мгновений. Стоило увидеть глаза актрисы, и вы начинали верить, что шекспировская героиня могла быть именно такой.
И в «Душечке» Л. Касаткина вновь разрушает традиционное представление об образе чеховской Ольги Семеновны. Постоянная готовность к саморастворению в чужой жизни раскрыта в пестрой смене ликов, профессии мужей соответственно меняют и внешний образ и самый ритм ее существования. В преображениях обнаруживалась не столько женская «приспособляемость», сколько жизненная сила.
Вообще говоря, сопротивление материала или его сложность лишь подхлестывают воображение Касаткиной. Но однажды и она, привыкшая к поединку с материалом, растерялась.
Сергей Колосов предложил ей роль юной героини Сещенского подполья Ани Морозовой в телефильме «Вызываем огонь на себя». Эта роль, по убеждению режиссера, целиком отвечала возможностям и данным актрисы, уже сыгравшей с успехом несколько героинь Отечественной войны. Но Касаткина колебалась.
Секрет ее странного поведения заключался в том, что она, привыкшая свободно и раскованно жить в мире вымышленных героинь, почувствовала робость перед необходимостью воссоздания образа реально существовавшего человека.
Взявшись за роль, актриса усиленно изучала мельчайшие факты биографии героини, даже и не нашедшие отражения в сценарии. И снова справилась с задачей.
На экране перед нами возник неповторимо конкретный образ Ани Морозовой. Протяженность многосерийного телефильма позволила Касаткиной показать, будничную сторону подвига, обратить внимание на самые тонкие оттенки духовной жизни своей героини. За единственностью каждого поступка Ани Морозовой вставали общие черты поколения, принявшего на себя первые удары фашистского нашествия.
Полной неожиданностью было появление Касаткиной в телефильме «Операция «Трест». Актриса, для которой первое условие творческого контакта с героиней — любовь и понимание, должна была выступить в роли террористки Марии Захарченко, тайно проникшей в 20-х годах в Советскую Россию,— в роли заведомо отрицательной. Касаткина представила себе человека с его страстями, верованиями, со всей его биографией и постаралась его понять. В каждой сцене, в каждом повороте экранной судьбы Марии заряд драматизма был для актрисы в контрасте искренности, самоотверженности, бескорыстия — этих субъективных свойств героини — и исторически обреченного дела, которому Мария Захарченко трагически отдала всю себя без остатка: безусловная преданность идее была безрассудна и слепа, сила духа вырождалась в истерическую взвинченность, жажда деятельности — в мрачный авантюризм. В фанатической душе вспыхивали сомнения, обреченность толкала к отчаянным действиям, отчаяние — к бесславной гибели.
Ещё одна роль Касаткиной в кино — главная роль в совместном советско-польском фильме «Помни имя свое» (режиссер С. Колосов). Можно с уверенностью сказать, что такой сложной актерской задачи у Касаткиной еще не было. Её героиня Зина Воробьева начинает свою жизнь на экране, когда ей примерно 20 лет, кончает за 50. Возрастные переходы Касаткиной не страшны. Она всегда выглядит моложе своих лет. В юности она казалась просто девочкой, сейчас невозможно поверить, что у нее уже почти взрослый сын. Быть на экране старше себя самой Касаткина не боится. Дело не в возрасте, а в возрастной протяженности: актрисе предстояло пройти на экране большой жизненный путь.
Фильм начинается сценой в роддоме. На экране — юное лицо Касаткиной, копна золотых волос, сияющие глаза, неизбывная нежность к крохотному существу, безмятежность. Такова экспозиция. А потом, почти мгновенно, в этот сияющий мир входят война, оккупация, плен, Освенцим. Только еще один раз радостно осветится лицо Касаткиной — когда на очередном привале этого страшного пути в ад она увидит, как сын ее сделал первые в жизни самостоятельные шаги. В лагере смерти Касаткина живет как одержимая. Надо накормить Гену, надо достать ему лекарство, надо спасти. А собственная жизнь уже не так важна. Финальные сцены фильма — вершина актерского творчества Людмилы Касаткиной. Разыскав сына, она не обретает его. Два прекрасных человека, мать и сын, тянутся друг к другу, но между ними лежат десятилетия отчуждения. У него своя жизнь — родиной его стала Польша, там ждет его работа, любимая девушка, женщина, заменившая ему мать. В отношениях двух родных людей нет прошлого: биологическое родство не всесильно. Благополучный событийный исход (сын жив, он найден), пусть даже оплаченный ценой всей жизни, обрывается трагической нотой. Трагедия не ушла, она лишь приняла другой облик.
Судьба дала актрисе многое, чтобы чувствовать себя счастливой. Она всегда в интересной работе. Ею сыграны превосходные роли, принесшие ей любовь и признание зрителя. Но достигнутое всегда кажется ей лишь подступом, началом, а не итогом. Поэтому всегда ждешь: чем она еще удивит?
Т. Зорина
«
Советский экран» № 4, февраль 1975 года
