Ещё студенткой Школы-студии МХАТа Светлана Крючкова дебютировала в телефильме «Большая перемена» и сразу запомнилась. Роль Нелли (так звали ее героиню) стала как бы «визитной карточкой» актрисы: милая, славная девушка из вечерней школы рабочей молодежи, со своей трогательно-безответной любовью к молодому учителю, со светлой и немного беспомощной улыбкой, с грустноватыми словами специально для нее написанной песенки: «Мы выбираем, нас выбирают, как это часто не совпадает...»
Светлана Крючкова покоряла обаянием, искренностью, непосредственностью. Это было доброе обещание, первый шаг... А потом еще около десятка выступлений в телефильмах. В них подчас и не узнавали дебютантку из «Большой перемены», потому что она оказывалась всегда очень разной, стремясь (и добиваясь этого!) даже в самых скромных по экранному присутствию ролях создавать не портрет, а судьбу (например, «Вылет задерживается», «Долгие версты войны», «Старший сын»). О ней складывалось устойчивое мнение как о лирической героине, яо не так называемой «голубой», ибо какими-то совсем незаметными штрихами образы, которые она создавала, окрашивались иронией, юмором, а иногда проскальзывали и нотки трагические. Трудно было прогнозировать, как в дальнейшем сложится ее творческая судьба, но сомнений в истинной одаренности актрисы не возникало.
Почти одновременно появились две ее роли в кино. В «Премии» Сергея Микаэляна она сыграла крановщицу Александру Мотрошилову, в фильме Леонида Гайдая «Не может быть!» — Зиночку.
Теперь уже можно было судить о творческом диапазоне. Публицистический фильм, фильм-диспут и эксцентрическая комедия. Контрастные жанры, полярные характеры. Ближе, более узнаваемой Светлана Крючкова была в «Премии», но это чисто внешне, потому что именно здесь, пожалуй, ей предстояло создать образ особенно сложный, раскрывающийся не сразу. Причем создать его минимальными выразительными средствами. Решал даже не текст — взгляд, мимика, жест, многое объясняющие в характере Александры. За внешней сдержанностью, даже сухостью, оказывается, беспокойно пульсировала горячая заинтересованность в деле, в людях, умно контролируемый темперамент, истинная человеческая теплота. И все это, вместе взятое, Светлана Крючкова выявляла в своей героине чутко и естественно, подчас одним взглядом или поворотом головы или словно невпопад брошенной фразой.
В комедии «Не может быть!» — иные краски. Мещаночка из рассказа Михаила Зощенко сыграна актрисой изящно, гротесково и — внутренне — очень зло. Потому что актриса сумела четко выявить очень земное кредо Зиночки, ее цепкий практицизм, который, казалось бы, совсем не вязался с ее порхающей, «неземной» легкомысленностью.
В комедийной стихии Крючкова чувствовала себя органично, раскованно. Да она давно тянулась к комедии и вообще к острохарактерности — еще со студенческих лет, но как-то не удавалось в этом проявиться, В Школу-студию тоже поступила лишь с третьего захода. Внешность, говорили, слишком «нестандартная». Но у Светланы счастливый характер: трезвый, требовательный в самооценке и упрямый,— если сама убеждена, сделает все, чтобы убедить других. Потерпев в очередной раз фиаско на приемных экзаменах в Школу-студию, не возвращалась в свой родной Кишинев, а работала машинисткой, слесарем-сборщиком на «ЗИЛе» и верила, что рано или поздно своего добьется...
Неожиданность поворота характера, некий внутренний взрыв (эмоциональный и смысловой) — вот сильная и яркая черта дарования Крючковой, которая затем, очень пригодилась ей и в кино. Почти одновременно с «Фантазиями Фарятьева» появилась Надин в фильме «Пошехонская старина», в новелле «Бессчастная Матрена» — режиссерском дебюте Натальи Бондарчук.
Надин. Заневестившаяся капризная помещичья дочка... Крючкова не боялась показаться некрасивой. Ее Надин — смешная и черствая. Самоуверенная, убежденная в своей исключительности. И... отчаянно несчастная. Осознание своего несчастья особенно «взрывчато» проявилось в эпизоде, когда Надин швыряет канделябр в зеркало, вдруг поняв, что и новый жених не принесет ей радости. Так начинается ее невольный и бессмысленный бунт против пошехонских устоев. Ее некрасивое лицо на миг становится прекрасным, чтобы тотчас вновь застыть в уродливой гримасе. Но это мгновение хочется остановить!..
В роли Надин уже явно чувствуются подступы актрисы к истинной трагедийности. Они есть и в Аксинье из «Тихого Дона», которую она играет в театре, и в героине финской пьесы «Молодая хозяйка Нискавуори» Хеллы Вуолийоки, и в буйном темпераменте Новобрачной из нового фильма Ильи Авербаха «Объяснение в любви». Этого нельзя не почувствовать и в первых кадрах снимаемого Владимиром Венгеровым фильма «Вторая весна», где Крючкова играет врача Лиду, обездоленную минувшей войной и мучительно трудно заново обретающую вкус к жизни.
Есть трагическая нота и в том, как Светлана Крючкова прожила на киноэкране судьбу Агафьи Тихоновны Купердягиной, героини гоголевской «Женитьбы» (режиссер Виталий Мельников). Агафью обычно играют почти фарсово. Здесь избран иной путь. Обостренно-психологическая трагикомедия, приближающаяся к драме. Агафья Тихоновна, какой ее увидела Крючкова, смешна, беспомощна и примитивна. Примитивность ее естественна, и актриса беспощадно подчеркивает это во всем — и какой распустехой по дому ходит, и как свахины «расклады» с женихами пытается осмыслить, и что цветок любит, «который крепче всех пахнет». И ничего-то мало-мальски значительного не прочитаешь ка сонном белом ее лице, обрамленном немыслимо глупыми модными локонами. Агафья не чувствует потребности в любви, не зная этого чувства, но страдает от необходимости самой выбирать. Она и Подколесина-то не выбирает по началу, не чувствует, не видит, как вдруг... Рождается некое озарение, что-то поворотно-смутное, могущее перейти в истинное чувство. Любовь? Единственная родственная душа? Но, увы...
Пожалуй, в «Женитьбе» Светлане Крючковой удалось с особенной силой передать эволюцию характера, определившую и дальнейшую,— возможно, драматическую — судьбу героини. Вероятно, к фильму отнесутся по-разному, но нельзя забыть внезапно осмысленных, изумленных и почти счастливых глаз Агафьи Тихоновны, когда она смотрит на Подколесина, когда гордо заявляет, словно открыв Закон всемирного тяготения: «Какой достойный человек!..»
Творческий диапазон Крючковой, если говорить даже только о кино, достаточно широк: лирическая, социальная и бытовая драма, эксцентрическая комедия, трагикомедия. Не только в названных ролях, но в эпизодах.
Актриса признается, что мечтает когда-нибудь сыграть шекспировскую леди Макбет, а одновременно с этим хотела бы сняться в фильме типа «вестерна». Что ж, время покажет...
Наталья Лагина
«
Советский экран» № 11, июнь 1978 года
